Лина Войтоловская - Мемуары и рассказы

Пожалуй, от этой встречи со своим детством Андрей ожидал большего, Ему казалось, что все здесь как будто уменьшилось: двор стал ′уже и темнее, дом сплющил свои этажи, сгорбился, окна потускнели.

Отчего это, а? Ведь не вырос же он за этот год, что тут не был!

Когда ехал сюда, думал обязательно зайти в свою старую квартиру, повидаться с соседями, разузнать, что в их жизни изменилось. Но ему почему-то не захотелось этого делать.

Не задерживаясь, не глядя больше ни на что, он вышел со двора и зашагал к остановке.

И всю длинную дорогу ему почему-то было немного грустно.

Валерке он не рассказал о посещении старого дома – не захотелось. Может быть, потому, что снова ожило в нем чувство вины перед матерью, словно возросла ответственность за каждого больного, которого не удалось спасти.

А в ту ночь ему показалось, что он, наконец, нашел что-то дельное, настоящее; может быть, это был только путь к решению, но путь этот сейчас, ночью, виделся ему единственно верным.

В третьем часу он позвонил Сергею Борисовичу.

На испуганный вопрос, «что стряслось»? он закричал:

– Если мы можем спасти не одну случайную жизнь… хотя и это… Нет, я не о том…

– Да что случилось? Ты знаешь, который час?

– Неважно! Ты пойми – я, кажется, что-то нашел. По-настоящему нашел! Мы не имеем права докопаться до конца. Ведь если появилась надежда, что мы можем спасать людей от смерти, и отступим, мы будем убийцами, пойми…

– Слушай, проспись, брат! Утром в больнице поговорим…

– Но я не могу до утра. Ты послушай…

– В трубке щелкнул отбой.

– А утром вся стройная система рухнула под напором им самим выдвинутых аргументов и сомнений. И что греха таить, откровенного страха, что в больнице при накалившейся после той памятной десятиминутки атмосферы спокойно делать им ничего не дадут, будут следить за каждым их шагом. Да, возможно, и Сергей отступится, кто его знает…

Но, словно и не было того ночного разговора и Сергей Борисович в сердцах не бросил трубку, он мимоходом бросил Андрею:

– А спать ты мне все-таки, чертяка, не дал до утра!

Эта шутливая фраза успокоила Андрея: значит, не сердится и можно рассчитывать на его помощь…

Да, но в чем доктор Драгин мог ему помочь, если по здравому размышлению вся его система, ночью выглядевшая такой стройной, рухнула, как только он попытался последовательно ее изложить, записать все свои мысли и предложения!

…Вечером, за ужином, видя, что брат чем-то расстроен, Валерка как бы невзначай спросил:

– Ну, как твои успехи, мой ученый брат?

– Какие там успехи?! Плохи дела-то, плохи! Только мне показалось, что, наконец, все стало ясно, как все снова запуталось.

А ты попробуй мне рассказать, что ты придумал, может, самому тебе станет все яснее…

– Если я сам не могу разобраться, где ошибка, как же ты-то сможешь понять?

– А ты попробуй. Если я не пойму, значит, просто ты плохо объясняешь! Авось в чем-нибудь и помогу тебе…

– Помогу! – усмехнулся Андрей. – От горшка два вершка, а туда же, в помощники лезешь!

– Положим, я тебя на три сантиметра уже выше! Ну, а чему-нибудь я все-таки научился в техникуме!

– То-то и есть – в техникуме…

– Не хвастайся очень-то! Через десять лет я тоже буду доктором!

– Ну, что ж, попробую – согласился Андрей.

– Он говорил долго, подробно, совершенно не думая о том, что Валерка может что-то действительно не понять.

– Он рассказывал не только о том, что казалось ему удачными находками, но и подробно о своих сомнениях, ошибках; о неоднократных возвращениях к началу поисков и медленном продвижении снова вперед. И о своей беспомощности теоретически обосновать маячившую перед ним систему, о неумении стройно и последовательно формулировать свои мысли.

– По внимательному, заинтересованному взгляду брата, он видел, что юноша понимает если не все, то, безусловно, ухватывает основное.

– Наконец, он устало замолчал.

– Ты кончил? – спросил Валерка. – Что ж, изложено ясно. Но, к сожалению, это пока еще только фольклор.

– Что, что?

– Ну, устное народное творчество. Разве не знаешь?

– Ах, это…

– Вот именно. Я считаю, пришла пора все, что вы там напридумывали, систематизировать. Все, все, даже ваши отступления и неудачи, все необходимо записать! Только тогда вы сможете убедиться, что дело, а что так, чепуха…

– Спасибо за совет, – огрызнулся Андрей. – Это-то и есть самое трудное…

– Но пока вы хотя бы самим себе не докажете, что все ваши идеи можно изложить логически и зафиксировать, вы ни на шаг не двинетесь вперед, так и будете толочься на месте!

– Как ты все легко решаешь!

– Да пойми ты, – перебил Валерик, – пока вы не обоснуете теоретически ваши идеи и планы, никто вам не разрешит экспериментировать! Фокусничать над живыми людьми?!

– Ничего ты не понял! Ведь без эксперимента, без опыта, грош цена всем нашим размышлениям и разговорам! Как мы можем, что бы то ни было доказать, не предъявляя никаких реальных доказательств?

– Как? Очень даже можно! Вот Ньютону, например, одно единственное яблоко на лоб стукнулось, а он из этого пустякового случая создал мировой закон притяжения земли! А Уатт! Всего на всего увидел, как прыгает крошка на кипящем чайнике и пошла отсюда паровая машина!

– Твои школьные примеры ничего не доказывают! – сердито одернул его Андрей. – Ведь до формулирования закона сколько было опытов!

– Неправда! – обиженным тоном ответил Валерка. Примеры-то школьные, верно, но ты забыл, что в тех же школьных учебниках сказано, что все это – и яблоко и чайник – все было случайностью, неожиданным открытием!

– Ерунда! В науке никогда не может быть никаких случайностей!

– Как раз в науке очень многое зависит от случайности!

– Ты рассуждаешь, как мальчишка!

– Как мальчишка? Если хочешь знать, это не мои слова, а Эйнштейна! Конечно, если бы у великих ученых предварительно не возникли теоретические прогнозы, никакие случайности не помогли бы им создать теорию притяжения земли или теорию относительности!

– Вот видишь, сам ты…

– Да, не перебивай меня! Я же не предлагаю тебе сразу создавать законы! Я только хочу, чтобы вы с Сергеем четко сформулировали свои предложения, понимаешь? – Предложения о возможности борьбы с болезнью. Те-о-ре-ти-ческое? Ясно? И не трепещи ты так перед вашей Прелестной Зоей! Ей-богу, смотреть на тебя противно!

– Замолчи! Замолчи сейчас же!

– Не замолчу! Она вам еще настоящую гадость подстроит, помяни мое слово! А оба вы ведете себя как мальчишки: заговоры, страшные тайны, а вся клиника про вас уже все знает…

– Выпалив все это, Валерка выскочил из комнаты и крикнул на ходу:

– Мы в кино. Ложись, не жди, у меня ключ…

«А ведь Валерка прав. Но уж больно менторски он со мною разговаривает. Словно, не я старший брат, а он… Ишь ты, воспитатель нашелся!» – недовольно подумал Андрей, но паренек вызвал в нем не только досаду, но и что-то вроде легкой гордости.