Джаннетт Уоллс - Дикие лошади. У любой истории есть начало

К тому времени Роз-Мари уже исполнилось семь, а маленькому Джиму было пять лет. Я решила, что дети будут ездить со мной в школу и ходить в мой класс. Роз-Мари ужасно не нравилось то, что ее учителем является ее собственная мать. Особенно ей было не по душе, когда я иногда наказывала ее перед всем классом, чтобы продемонстрировать, что у меня нет любимчиков. Маленькому Джиму тоже от меня доставалось на орехи, хотя, если честно, то страх наказания никогда надолго не останавливал этих сорванцов, если они очень хотели набедокурить.

Чтобы привезти всех детей в школу, мне нужно было две поездки. Я оставляла Роз-Мари и маленького Джима вместе с ребятами из города Ямпи в школе и отправлялась за учениками в город Пика. Однажды утром, когда я приехала с детьми из Пика, то увидела, что маленький Джим лежит на парте без сознания. Дети объяснили мне, что он раскачивался на качелях и пытался попасть в рай, как в свое время сделал мальчик-привидение.

Я оказалась в тяжелой ситуации. Мне нужно было отвезти меленького Джима в больницу. Ближайшая больница находилась в Кингсмане в 52 километрах от школы. При этом я не могла оставить детей без присмотра. Я посадила в машину столько детей, сколько в нее могло войти, некоторым пришлось встать на широкие подножки и держаться за двери с открытыми окнами. На переднем сиденье рядом со мной сидела Роз-Мари и держала на руках маленького Джима. Сначала я поехала в Ямпи, а потом в Пика, чтобы развезти детей по домам. Все дети страшно веселились, кричали и смеялись, потому что никогда еще так не ездили на автомобиле. Развезя всех по домам, я направилась в Кингсман.

Мы неслись по трассе 66, когда неожиданно маленький Джим сел. «Где я?» — спросил он.

Роз-Мари решила, что это очень смешно, и начала громко смеяться. Но мне было не до смеха. Я хотела отвезти маленького Джима в больницу, но тот настаивал на том, что он в полном порядке, и чтобы это доказать, начал отплясывать на сиденье. Я разозлилась. Получается, что я без толку так долго провела за рулем, отменила занятия и мне, возможно, не заплатят за этот день.

«Так, — сказала я, — мы едем за детьми и снова забираем их в школу».

«Но ведь они уже дома, — ответила Роз-Мари. — Они наверняка уже играют и не захотят ехать в школу».

«Я тебе уже говорила, что в этой жизни далеко не все занимаются тем, чем хотели бы».

Роз-Мари надула губы. Потом она заявила, что чувствует себя неважно, у нее кружится голова, и она хочет домой.

«Так значит, теперь ты у нас заболела?» — спросила ее я.

«Да, мама».

«Хорошо, тогда я тебя отвезу в больницу», — объявила я.

«Я хочу домой».

«Ни слова, — заявила я. — Если ты больна, тебя не уговаривать надо, а показать врачу». Роз-Мари начала громко протестовать, но я не желала ее слушать.

Мы приехали в больницу города Кингсман. Я сказала медсестрам, что, возможно, моя дочь симулирует болезнь, но я хочу, чтобы ее оставили в больнице на ночь. Роз-Мари провела ночь в палате, думая о своем поведении и его последствиях. Я решила, что, если меня лишат зарплаты за этот день, пусть кто-нибудь вынесет из этого полезный урок.

«Ну что, тебе уже лучше?»— спросила я Роз-Мари, когда забирала ее из больницы на следующий день.

«Ага», — ответила она.

Вот так закончилась эта история. После этого Роз-Мари уже никогда не притворялась больной.

Однажды осенним утром в субботуя вышла во двор и посмотрела на припаркованный около сарая катафалк. Машина стояла совершенно без дела, и я подумала о том, что от ее простоя теряю деньги. В отличие от лошади, машине не нужен отдых. Если я придумаю, как использовать автомобиль в выходные дни, то за вычетом бензина, все заработанные деньги будут чистой прибылью. Я решила начать работать таксистом.

Я снова вынула на свет банку серебрянки и под словами «Школьный автобус» аккуратно вывела «и такси». Джим предложил, что для пассажиров можно поставить дополнительные сиденья в задней части автомобиля.

Не буду утверждать, что в те времена в Аризоне было много людей, которые стояли у обочины в ожидании такси. Тем не менее в округе были люди без машин, которым надо было, например, поехать в Кингсман на заседание суда или добраться от железнодорожной станции в городе Флагстафф до какого-нибудь населенного пункта, и они были готовы меня нанять. Мои пассажиры оставляли заявки на поездку у помощника шерифа Джонсона в Селигмане и каждый день или через день я заезжала к нему, чтобы узнать, будут ли у меня клиенты.

Большую часть заработанных денег я откладывала в чулок, а часть тратила на уроки управления самолетом.

Я хорошо водила машину.Не могу сказать, что мне нравилось водить по городу из-за светофоров и дорожной полиции, но вне города я чувствовала себя за рулем прекрасно. Я знала, как лучше всего срезать путь, проехав по какой-нибудь сельской дороге, и не останавливалась перед тем, чтобы при необходимости съехать с трассы и, распугивая земляных кукушек, проехать по степи через кусты.

Если я застревала в канаве с детьми, то просила всех выйти и толкать, при этом громко читая «Отче наш». «Толкайте и молитесь!» — кричала я детям, вцепившись в баранку и переключая передачи. Песок и мелкие камни летели из-под колес, и машина выползала из ямы, в которой застряла. Если я застревала с пассажирами на борту, я тоже просила их выйти и толкнуть. Я не настаивала на том, чтобы они читали «Отче наш», но моя фраза «Толкайте и молитесь!» оставалась неизменной.

Когда Джим услышал о моей «коронной» фразе, он предложил: «Послушай, напиши это на борту машины в качестве слогана».

Однажды в конце декабряк нашим соседям Хаттонам приехали в гости три женщины из Бруклина. Они были родственницами миссис Хаттон, которая готовила рагу для школьного питания, и они наняли меня, чтобы поехать посмотреть Гранд Каньон. В это путешествие я захватила с собой Роз-Мари и еду для пикника.

Я думала, что эти девушки из Бруклина окажутся «тертыми калачами». Кто знает, они живут в большом городе, значит, должны быть умными, а может быть, даже и социалистками. Однако, к моему разочарованию, они оказались густо накрашенными дамочками, которые только и жаловались на жару, неудобные сиденья автомобиля, а также на то, что во всем штате Аризона не сыщешь хорошего эг крима. [26] Egg cream — напиток из молока и содовой воды с сиропом. Они разговаривали с таким сильным бруклинским акцентом, что мне постоянно приходилось унимать в себе желание их исправить.

Я старалась сделать их путешествие интересным и познавательным и сказала, что город Джером назван так в честь семьи матери Уинстона Черчилля. Однако бруклинские дамочки ничего не слушали и заваливали меня вопросами наподобие: «А как вы здесь живете без электричества?» и «А чем вообще занимаются местные жители?»