Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть третья. Новые старые времена

Впрочем, причина пожара может быть и другой. В вытяжном шкафу стоят несколько стеклянных бутылей крепких кислот рядом со щелочами, растворителями и банками красок. Прямо на них фюрер почему-то взгромождает горелые дрели и кучу другого металлолома. Стоит чему-нибудь треснуть-лопнуть-расколоться…

Передвижение по лаборатории напоминает акробатический танец. Между тем – у единственного узкого входа-выхода над нами висит дамоклов меч, точнее – бомба: батарея ацетиленовых и кислородных баллонов. Если случится пожар, то выскочить будет невозможно: на небольших окнах стальные решетки…

Я забыл о звуках. Над всем этим великолепием стонут тюремным надрывом и «чуйствительными» соплями приблатненные шлягеры питерского «Русского шансона». Дима – большой любитель этой «как бы» музычки, подключил приемник прямо к аккумулятору и забыл выключить. Подобраться к источнику звука – почти невозможно.

Изредка, собравшись с силами, в сердцах я расшвыриваю хлам под щитами с розетками: там опасное напряжение. Если кого убьет, то ответственный электрик (я) и будет отвечать. Но это отчаянное действо – глас вопиющего в пустыне, капля меда, бесследно исчезающая в большой бочке дерьма. А бочку эту в одиночку не вычерпать. Тем более, когда она неустанно пополняется и переливается через края…

Иногда мне хочется взять за горло молодого полковника, командира части, ткнуть носом в эту бочку и потребовать принять меры.

А вот он и сам заглядывает к нам. Когда-то его, молодого лейтенанта, в этой лаборатории я «вводил в курс дела» по сложным технологиям. Теперь он спокойно переступает через дебри нашей свалки, не глядя по сторонам. В руках у него медная трубка, которую надо согнуть и сварить для собственной иномарки. Упоенно, со знанием дела, повествует о неполадках в своем любимом авто и сразу же уходит, чуть ли не задним ходом выбираясь из завалов. В штабе скоро начнется обед с продленкой, «морским козлом», бильярдом, компьютерными стрелялками…

У нас уже почти нет объектов, на которых делается что-нибудь путное. А часть живет выколачиванием денег за прежние работы. Ходят слухи, что идет тайная приватизация умными начальниками всей инфраструктуры: заводов, зданий, территорий, ценного оборудования, автотранспорта. А между тем в России продолжается чеченская война, где-то льется кровь…

И как мы, военные монтажники, – бывшее важное подразделение Армии, «стоящей на страже…», – еще продолжаем жить? Кстати, а на чьей «страже» мы стоим? Неужели, – такой развал во всей армии? Или во всей огромной стране?

Работать в лаборатории стает все противней. Но только здесь я могу заниматься своим делом: есть крыша, мощности и оборудование. Все остальное уже можно заработать или купить – металл, аргон, материалы… Может, хватит работать? Мне уже 75 лет (даже не надеялся дожить до такой старости), около 60 лет трудового стажа, не считая неучтенного…

Олег Власов настойчиво уговаривает меня оформить инвалидность, связанную с участием в ядерных испытаниях на Новой Земле. Сам он пожелал получить пенсию побольше и оформил инвалидность в Лечебном Центре нашего «особого риска». То есть, – он оформлен как инвалид, потерявший здоровье на атомном полигоне. А такой инвалид – гораздо «толще» обычного. Наверное, мне оформить такую инвалидность было бы проще простого: «ограниченная годность» к военной службе у меня появилась сразу же после новоземельских экспедиций. Теперь к ней добавилось удаление двух дисков на позвоночнике и опухоли железы с последующим облучением кобальтовой пушкой. Не считая мелких брызг типа гипертонии и сердечной ишемии.

Но у меня есть идея-фикс, чтобы не сказать – «идея-бзик», что только работа может поддерживать некое подобие жизни и тонус человека. «Волчок стоит пока вертится» – повторяю эту нехитрую истину как самодельное заклинание в нездоровом стремлении к «дальнейшим трудовым подвигам».

Олег меня не слушает. Оформляет «толстую» пенсию, уходит с работы. При обострении астмы – «залегает», благо жена Лера ухаживает за ним, хотя и чертыхаясь. У лежащего деда здоровье не может улучшаться – по определению. Вскоре Олег уходит в мир иной…

У меня есть еще один запрет на беззаботную «лёжку». Обе наши мамы ушли, Сережа давно живет отдельно, и мы с Эммой живем теперь только вдвоем в трехкомнатной квартире. С 1991 года жена на пенсии: она инвалид 1 группы с неизлечимой пока болезнью Паркинсона. Эмме нужен постоянный уход, особенно в некоторые критические часы перед приемом лекарств. Мы уже не можем обойтись только своими силами, а это дополнительные расходы. Маленькая подробность: все наши накопления в Сбербанке – около 10 тысяч полноценных рублей (цена двух автомашин), – сгорели в топке инфляции. Живем на скудные пенсии и мои заработки. Что мы будем делать, если я залягу? Даже, если не брать во внимание «прогноз по пессимистическому сценарию», от которого никто не застрахован…

Я не могу не интересоваться развитием сварки в мире. А этот мир заполонили забугорные сварочные инверторы, те легкие и мощные источники тока, которые давно уже были моей недосягаемой мечтой. В Интернете я с черной завистью «листаю» характеристики удивительных иноземных приборов. Их можно увидеть и в наших магазинах. Цены, конечно, – заоблачные: чем легче и универсальней прибор, тем ниже смотрятся с него облака. Но – все же – видны…

А не стать ли мне «кустарем с мотором» ? Мой «мотор» должен владеть всеми видами ручной сварки, в том числе – аргоновой, – всех сталей, меди и алюминия. Он должен подключаться к обычной сети 220 вольт и быть подъемным для меня лично – как по весу, так и по финансам. Тогда я смог бы «отвязаться» от лаборатории и выйти в свободное плавание частного бизнеса. Загружаю себе в автомашину инвертор, маленький баллончик с аргоном (есть даже на 5 и 10 литров – вполне подъемные) и выезжаю на просторы, где пасутся нетерпеливые клиенты. Я соединяю сваркой их исковерканные (протекающие, разбитые, несобранные) железяки. Клиенты, «есессно» , говорят «спа-си-ба!!!» и осыпают умельца дензнаками…

Доходов особых, конечно, ожидать не приходится, но, по крайней мере, у меня бы оставался бульон после «сварки» яиц, как у бизнесмена из одесского анекдота…

Несколько вечеров провожу в Интернете, выбираю и сравниваю. Наконец нахожу желанное. Это инверторный источник TIG 172 итальянской фирмы TELWIN. Всего-то 12,5 кг, а стоит аж 55 тысяч рублей (что больше 2 тысяч американских рублей)! Этот прибор мне даже снится днем и ночью. Уже не в силах сдерживать свои вожделения, я нагло освобождаю семейные накопления от требуемой суммы и выдаю наличность сыну. Прибор продается только в Москве, но Сережа быстро доставляет его нетерпеливому родителю…