Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть третья. Новые старые времена

Его Высочеству Живому Писателю (да продлятся годы его) господину Мельниченко Н. Т.

НОТА ПРОТЕСТА

С прискорбием вычитали мы в Вашем опусе крайне нелестные, вернее, оскорбительные, отзывы о нашей первой машине, которую Вы осмелились назвать (повторяем, осмелились) «горбатым» (передаем по буквам: Галина-Ольга-Роман-Борис-Андрей-Ы-ыбрагим-Йоси). Ставим Вас в известность, что наш уважаемый банановый Запорожец носил достойное народное имя «мыльница» (не будем расшифровывать по буквам) и ничего общего ни с горбатостью, ни с нормальным автомобилем не имел.

В свете вышеизложенного, оставляем за собой право рассмотреть остальные возможные отступления от истины, а также оскорбление личности, выразившееся в словосочетании «немолодой капитан». Мы требуем не только публичного извинения (тихонько, через E-mail), но и материальной компенсации за моральный ущерб, именуемой в Одессе «дулем» (см. толковый словарь Брокгауз и Эфрос – золотое издание; если найдете, вышлите нам).

Почтительно кланяемся Вам.

Хозяин машины «мыльница», в прошлом «немолодой капитан», а ныне гражданин Израиля

Ваш Леня

P.S. В десятку меня перевели с Красной Горки, куда я был назначен после окончания академии. Но это мелкая деталь.

P.P.S. Оставляем за собой право и в дальнейшем разговаривать с Вами с позиции силы, т. е. делать пальчиком «ню-ню». Адью

Ты прав, Коля, злое начальство вырабатывает у нас противоядие, делает нас устойчивыми и крепкими. И назло им мы продвигаемся вперед. Хорошим подтверждением этому является твоя книга, отдельные главы которой мы имеем удовольствие читать. Мы еще многое осмысливаем, особенно философскую часть. Есть о чем подумать. Мне бы очень хотелось прочитать главы, связанные с одним из самых трудных периодов твоей жизни, имею в виду твою болезнь, операцию и все, с этим связанное. Это не только медицинский интерес. Вся наша семья очень болезненно переживала это. Это выглядело так, как будто речь идет о члене нашей семьи. И для нас было большим облегчением, когда ты снова в форме появился на службе.

Коля, дорогой! Получил и распечатал очередную главу и дополнение твоих уникальных воспоминаний. Уверен, может получиться хорошая книга. И возникает первый вопрос: когда тебя наградили орденом Мужества? В том, что ты достоин, – нет сомнения. Но, как мне представляется из дальнего зарубежья, это ведь совсем новый орден? Очень рад этому. Ты этого заслужил. Уточни вопрос. 14 главу я пока только просмотрел. Это «железная» глава, и для меня это будет познавательно. Продолжай писать, стоит того! Мы еще к этому вернемся. Поцелуй Эммочку. Будьте здоровы. Леня

Дорогие Эммочка и Коля! Самым внимательнейшим образом и с большим интересом прочитал последнюю присланную главу – 14-ую. Если бы о работе в Забайкалье писал кто-нибудь другой, – не поверил бы. Но зная тебя, Коля, я подписываюсь под этим двумя руками. Это потрясающе! Кроме того, что эту работу ты мог выполнить только потому, что мечтал об отпуске и встрече с Эммочкой. Вот где собака зарыта! Так что, записывай Эммочку не только в соавторы, но и в идейного руководителя. Что меня, флотского офицера (в прошлом), поражает, так это отсутствие у тебя спирта. Как можно было в Советском Союзе работать без спирта? Это же был всеобщий эквивалент! Короче говоря, или ты утаиваешь действительное положение вещей, или пил втихаря под одеялом. А вообще, Коля, глава изумительная. Появился у тебя и второй читатель, полковник-инженер Азриэль Исаак (отчество не знаю), он отец друзей моих девочек, служил в строительном управлении в Ленинграде, однокашник Вадима Дубровина. Говорит, что тебя тоже знает. Днями я передам ему главы. Надеюсь, ты не возражаешь.

Поздравляем вас с самым большим из существующих праздников – Днем Победы. Когда я думаю об этом дне, я вспоминаю всю войну и всех своих погибших от немцев и полицаев родственников – их больше 30, и первая среди них – моя бабушка Сорке. Из всей большой маминой семьи уцелела только она, моя мама, и с ней, естественно, наша семья. А мама похоронена в Канаде, папа – в Риме, в итальянской земле. Лиичка с мужем были на его могиле. Я узнал об окончании войны, будучи дневальным по курсу в Одесском фельдшерском училище. Служить же я начал в июле 1943 года, и было мне аж 17 лет. Доброволец! Досталось немало. После войны дивизион тральщиков, в котором я служил, тралил минные поля у берегов Южного Сахалина. Карты японских минных полей у нас были, а на своих минных полях корабли моего дивизиона подрывались – карт не было. А дивизион у нас был необычный, и назывался он: Седьмой отдельный Краснознаменный дивизион тральщиков охраны водного района Корсаковской военно-морской базы. А мой тральщик носил номер 591 и избежал подрыва. Это так все, между прочим.

Кому: Melnichenko

Дата: 08 октября 2007 14:59:52

Дорогие Эммочка и Коля!

Слава богу, наконец-то вы уже дома. Я лично всегда дачи рассматривал как декабристскую ссылку. Однако, понимаю вашу ситуацию, и, естественно, в хорошую погоду можно быть и на даче… Кого-то ведь комары должны есть?!

По поводу главы. (Кажется, речь идет о главе «Явка с повинной» – прим. НТМ) Есть о чем подумать. Впечатление, что ты с кем-то (или с чем-то) сводишь счеты. А с чего ты взял, что у нас разные взгляды? Я полагаю, что ты не в восторге от того прошлого, – как и я. А в общем, я еще раз ее прочитаю. Кстати, я давал читать твои главы, связанные с работой в Сибири, бывшему офицеру из стройуправления округа. Он приятель Вадима Дубровина, ему понравилось. Но я вижу у тебя сейчас уклон в философию. Наверное, нашу жизнь иначе и не объяснишь. Оптимизм сейчас ломаного гроша не стоит, но и без него никуда.

От Коликова Е. В.

С удовольствием прочел 26 главу. Нашел некоторые неточности в датах.

Так Володя Ковалев служил не с 1987 года. Я ушел на «дембель» в 2005 в конце года, а он уволился в запас еще раньше, наверное, в конце 2004, начале 2005. Дальше, почему-то ничего не сказано еще о трех членах нашего дружного коллектива. Ну это, конечно же, Светик и еще двух ребятах, которые были у нас, когда мы приехали. Это Володя (фамилии не помню) ходил в морской форме кап 3. Он был откуда-то с Севера. И Саша (тоже фамилию не помню) он был после Афгана с посаженой печенью (гепатит). Володя работал в Вашей комнате, а Саша сидел в нашей. Как раз напротив Витьки Шматкова. И оба откровенно дрыхли после обеда. Когда, по выражению П. Быкова, «котлеты на глаза давили». Называлось это—»давить на массу» (я уже не помню, кто дал это выражение). Притом, делалось это весьма своеобразно. Так как они сидели боком к входной двери, а, соответственно, можно было их застать врасплох спящими, то они садились напротив друг друга и облокотившись на руку разворачивались лицом к стене. Вид из двери был потрясающий. Два специалиста глубоко обсуждают очередной каверзный вопрос. Ну а у них всегда была минутка, для того что бы открыть глаза и встретить шефа с осмысленным видом…