Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

В санатории нам с Эммой сразу выделяют комнату с лоджией, из которой даже видно море. Мы подружились с молодыми соседями, часто бродим и развлекаемся двумя парами. Костя Алканович – врач на лодке, только вернулся из плавания, Наташа – худощавая женщина, непрерывно требующая у мужа шашлыков и поглощающая их в огромном количестве. Костя, добродушный и высокий, любуется женой, как всякий моряк, сошедший на сушу после долгого плавания. Наташа злоупотребляет этим на всю катушку: когда ее рот не занят шашлыками, пилит своего благоверного. Их сын, как и наш, остался с бабушками.

Обычно до обеда мы заняты врозь: поездки на Мацесту, процедуры, то да се. После обеда движемся в поселок Хоста на базар. Алкановичи набрасываются на шашлыки, мы с Эммой – на мандарины. У нас в Ленинграде этот фрукт остается почти новогодней экзотикой, а здесь стоят целые развалы абхазских мандаринов по весьма приемлемым ценам.

Новый год стремительно приближается, мы начинаем определяться, как его встретить. Известно ведь: как встретишь, так и проведешь. Для начала выпускаем стенгазету. Рисовать ее нечем и не на чем. Закупаем всякие ручки-краски и большой плакат «Все на выборы!». Кого и куда выбирали – теперь не узнать, но флаги на нем были всех республик. На обратной стороне плаката размещается наша газета « Ку-ку, Гриня! », с десятком рубрик, в том числе передовой статьей, положенных серьезной прессе. Большую статью « Ешьте больше лука!» редакция повторно напечатала «по многочисленным просьбам бабушек и дедушек, оставшихся с внуками (получку дети увезли на курорт) ». В обширном разделе «Удивительное – рядом!» сообщается: о том, что буйным цветом зацвели чебуреки, что часть шашлыков в столовой была без костей, что «состояние больного К.М.А. непрерывно улучшается, несмотря на все усилия врачей». Вот к дереву прибито объявление (почти подлинное):

«Тов. отдыхающие, больные и кто еще здоров! Внесите по 30 копеек, чтобы НАМ было весело на Новый год! Администрация и массовик».

В «Новогоднем Приказе по Авроре» пункт 2 приказывает дожди 31 декабря и 1 января считать снегом, а пункт 4 сообщает, что 31 декабря вместо ужина будет кино (хорошо бы!).

Большой раздел «Наши будни» оканчивается пророческими стихами:

… Бедняга на крылатом «ТУ»

Радикулит с курорта Сочи

Увез обратно в Воркуту.

Наша газета имеет широкий успех в узком кругу, но это не может заменить нам новогодний ужин. Ресторан отвергается: после подсчета наличности – решаем провести бал на дому. Кроме того, у нас с женой имеется уже ошеломляющий опыт ресторанной встречи Нового года в новом заведении на проспекте Стачек. За несколько дней до Нового года мы с Мещеряковыми пошли туда на разведку. Мы больше часа голодными сидели в ожидании ненавязчивого сервиса, затем наших дам облаял пьяный официант. Правда, на меня и Леву гроздьями висли веселые девочки… К счастью, это была всего лишь разведка, после которой наши жены дали великую клятву: Новый год праздновать только дома. Только дома, как ни тяжело им будет готовить яства, а затем смотреть на постылые рожи родных мужей…

Закупаем продукты, бутылки. Вместо рюмок в аптеке берем овальные мензурки. Наташа и Эмма властно подавляют наши возражения о их недостаточной емкости. «Ладно: увеличим обороты!» – решаем мы с Костей. Бал собираемся провести в двухкомнатном номере знакомого командира субмарины: он с женой будет встречать Новый год в ресторане.

Вечером 31-го в столовой санатория нас накормили какой-то дрянью, всех тошнило, на еду и выпивку смотреть не могли. С сожалением оставили стол накрытым до утра и разошлись по палатам, надеясь, что за ночь «проморгаемся».

Хозяин номера возвратился с женой и друзьями из ресторана голодные и злые: их надули, как обычно. Роскошь нашего стола их просто потрясла. Эту скатерть-самобранку они прикончили с великим удовольствием и в исторически короткие сроки.

Утром мы могли бы спать и подольше: делать было уже нечего…

«Как встретили – так и проведем» – ох, как верна эта народная примета…

Весь 1971 год я заглушаю боль работой. Корсет не снимаю, пытаюсь даже спать в нем. Ребра уже слиплись от постоянного сжатия, но помогает это все меньше. Леня добывает для меня путевку в Пятигорск: именно там происходят чудесные исцеления. Вытяжение там делают в среде необычайно целебной минералки…

К трапу самолета меня подвезла санитарная машина части, но в самолет я взгромоздился самостоятельно. Это запомнилось, потому что возвращение было не таким прекрасным: из самолета меня уже выносили.

Все красоты Кавказа, проезда к санаторию и устройства там в первый раз прошли как-то мимо сознания, озабоченного сохранением хотя бы подобия человеческого облика.

И вот я лежу в своей четырехместной палате. Все мои соседи с утра разбегаются по процедурам и иным развлечениям. У одного майора, с которым мы подружились и потом общались много лет, здесь куча родственников. Петр родом из Пятигорска, а служил в подмосковном городе Долгопрудном. Майор очень хороший человек, он пытается лечить меня всякими местными растениями, корнями и плодами. Я отнекиваюсь: в памяти и спине более чем свежо мое «инженерное» лечение. Не хватает еще «туземно-растительного».

Опять горестная вставка.Написал эти строки и решил позвонить по номеру телефона, сохранившемуся в старой книге. Ответила жена Лида, которая была у нас с мужем в гостях здесь, в Ленинграде. Нас она прекрасно помнит, несмотря на долгие годы. Она сказала, что Петр Георгиевич Болдырев уже восемь лет как трагически погиб под колесами электрички. Неисповедимы пути наши, Господи. Мир праху твоему, хороший человек…

Я написал «лежу», потому что это моя основная стойка в этом краю. Да и заглавие изменил: было «По лермонтовским местам». Поскольку эти места для меня были недосягаемы, то более правдоподобно выглядит предлог «на».

Коротать лечебное время мне помогает маленький транзистор «Россия». Это, кажется, первый приемник заводского изготовления. Десятилетие после появления триодов на рынке наполнено только «мыльницами» радиолюбителей. «Россию» выпускает новый завод в Челябинске, приемник получился удачным: маленьким, экономичным и чувствительным. Особенно меня радовали коротковолновые диапазоны с точной подстройкой. Можно было даже слегка отстроиться от ревущих глушителей, затыкающих уши и берегущих наши нежные марксистско-ленинские души от коварных песен сладкоголосых сирен из-за бугра.