Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели

Я усердно сканировал все диапазоны почти круглосуточно. Однажды на средних волнах я поймал сильный сигнал. Два радиолюбителя вели неторопливую беседу за жизнь. Как лучше настроить обычный ламповый приемник в качестве передатчика, какие лампы кто ставит на выходе, что из этого получается. Вскоре в разговор вступили еще два радиста, разговор, впрочем, – довольно приличный, перешел на девушек. Через пару дней я знал уже всех радистов по голосам и кличкам, а также их Джульетт. Особенно я переживал за Колю по кличке Адмирал: у него барахлила выходная лампа ГУ, он периодически пропадал, волновался, что его не слышат, просил передать Нине, что все у него в порядке. Девушки, очевидно, слушали, потому что многие обращения были направлены им, но ни одна в эфир не выходила.

Я слушал и знал всех, отвлекаясь от своих болячек. А технически так подковался, что сам смог бы выйти в эфир через день работы над старым приемником. Спасибо вам, друзья радио!

Относительно безболезненная лежка прерывалась 3–4 раза в день неотложными мероприятиями. Целых три раза в день надо было подниматься, чтобы проковылять в роскошную столовую в главном корпусе. Из необъятного зала столовой на несколько сотен мест через широкие окна открывался вид на горы и город в долине. Еще по одному подъему требовалось сделать для массажа и основных процедур лечения, ради которых я и приехал сюда.

Массаж делала сестричка Люба, туго сбитая молодая женщина. Массаж она делала настолько добросовестно, что я мог только мычать сквозь сжатые зубы в ответ на ее разговоры и вопросы. По закону контраста после массажа боль казалась уже несущественной, и я позволял себе перекур минут 10 в вертикальном положении при возвращении.

Но особенно донимала основная лечебная процедура – вытяжка в специальных ваннах. В салон престарелой пузатой «Волги» паковались через задний люк человек 6–7 не особенно гибких радикулитчиков моего типа. Поместиться такому количеству несгибаемого народа можно было, только приняв неестественные позы в низком и тесном пространстве. Загрузка сопровождалась охами и стонами и, если вблизи не было женщин, обильно сдабривалась народной лингвистикой.

Минут сорок перегруженный кузов вертел свое содержимое в трех измерениях – «по долинам и по взгорьям», да еще со всякими поворотами. В полном согласии с законами Ньютона, содержимое кузова (мы) уплотнялось в совершенно неожиданных направлениях: держаться-то можно было только друг за друга.

Достигнув цели, водитель открывал задний люк, и высокое общество по одному выползало «для дальнейшего прохождения». В зале предстояло быстренько ( !!! – не вы одни хочете! ) раздеться и пройти душ. Невыносимо долго снимались носки, на них уходило 90 % отпущенного времени. Еще больше времени забирало надевание носков: их надо было набросить как лассо на пальцы, затем как-то натянуть на мокрую ногу.

После омовения голое общество вползает в небольшой бассейн с непрозрачной сине-зеленой водой. В ней-то вся сила. На ногах каждого закреплены мешочки с грузом. Груз наращивается постепенно – от 1 кг на первой процедуре, до 10 – на последней. По моему опыту – величина груза подошла бы новорожденным, в крайнем случае – грудничкам. Надежда только на теплую сине-зеленую воду, которая должна размочить меня из состояния сухаря до уровня сырой ватрушки, которую растянет и такой груз. Висим, погрузившись по шею и держась за трубки на поверхности минут двадцать.

После команды «вылезай» мы выползаем и быстро-быстро прокручиваем кинофильм «доступ к лечению» в обратном направлении: душ, «быстрое» одевание, запрессовка в чрево медицинской «антилопы гну» с последующей получасовой болтанкой. Все понимают, что «тонко» растягивать спину перед этими деформациями – глубоко бесполезное, если – не вредное, дело. Страждущих надо бы аккуратно вынуть чем-нибудь из воды, да положить на пару часов горизонтально. Но такова суровая «се ля ви»: следующие тоже ждут исцеления, а отчетность учитывает только количество «пролеченных». Графа «вылеченные» там отсутствует. Впрочем, все будут выписаны «с улучшением». На том стоим.

«Улучшенного» меня доставляет к самолету сантранспорт санатория, сердобольные помощники помогают «вспорхнуть» по трапу.

В Ленинграде меня встречает санитарная машина части. Кто встречал, какими аплодисментами, как доставили домой, – из памяти эти события вычеркнуты полностью. Меня поглощает тотальная боль.

По расшифрованным иероглифам медкнижки моя путевка в Пятигорск окончилась 7 декабря 1971 года. С 14 декабря я уже гордо возлежал в коридоре Железнодорожной (!) больницы.

Этим перемещениям предшествовали напряженные переговоры моих друзей между собой и с медициной разных рангов. Исходные параметры были такие: я дозрел уже до состояния, когда на все согласен. Леня Лившиц склонял меня к радикальной операции на позвоночнике, которую в СССР делал только доктор Цевьян (?) в Новосибирске. Доктор разрезал живот, разгребал требуху, вслепую выдалбливал дефектный диск между позвонками, вставлял вместо него кусок твоей же, заранее изъятой из ноги, кости. Чтобы все срослось надо было всего лишь полгода (!!!) полежать с загипсованным туловищем, после чего можно было начинать жизнь сначала совершенно здоровеньким. Была, кажется, еще возможность превратиться в беспозвоночное животное: если пересаженная кость не приживалась, то начинал разрушаться весь позвоночник…

Был также более простой способ «заднего доступа» к дефектному диску. Для этого выкусывалась дужка позвонка и отодвигался в сторону пучок нервов. Последствия таких перемещений пучка я уже видел в клинике на Лесном…

Волчков выдал сведения о военном нейрохирурге Шустине, который успешно сделал ему такую операцию еще в 1967 году. Попал он на операцию случайно в качестве «интересного больного». Волчков занимался подводным плаванием. К нему подошел незнакомый врач и сказал ему, что у него просматриваются признаки дискогенного радикулита, посоветовал беречься, не переохлаждаться. Когда Волчков лежал в госпитале, то его и узнал этот врач. Он там отбирал «интересных» больных для оперирования Шустиным. В эту категорию и попал Волчков.

Шустин Владимир Анатольевич 2 года проходил стажировку в США. Ходит легенда, что он успешно оперировал шахиню (королеву?) в одной из ближневосточных стран. Через несколько месяцев шахиня-королева участвовала с блеском в танцах, после чего монарх-муж снял с себя и надел на целителя орден «Алмазный крест» (правдоподобней – «полумесяц» или «звезда»). В общем, – что-то очень блестящее и драгоценное, что обычно дарят монархи. Покрасовался врач с подарком недолго: люди в штатском сняли с него подарок и спрятали в надежный сейф как достояние всего СССР. А Шустину выдали талоны в «Альбатрос», какие выдавали тогда морякам загранплавания.