Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого

— Он руководил всем процессом. Он договаривался с городом, определял площадку, а сам в каком-то месте мог и не быть… То есть, он определял стратегию, а тактические задачи решали другие.

Вася начинал как танцовщик в Пермском театре оперы и балета. Он был приличный танцовщик, у него была хорошая фигура. Администратором он начал работать еще совсем молодым. Он брал тех же артистов из своего театра и устраивал концерты. Делать это он умел, и люди к нему тянулись. А когда приезжал куда-нибудь в область представитель филармонии, то ему говорили:

— А Вася уже сделал концерт…

Потом пошло и пошло… Вася был человек гордый: он любил, чтобы о нем говорили. Поэтому он и перешел в администраторы. Тогда это была почтенная работа: к тебе обращаются, к тебе идут… Это было приятно. И Василий Васильевич Кондаков стал довольно крупным администратором — с ним работали все гастролеры страны. И последним был — Владимир Семенович Высоцкий.

— Вы были на последних гастролях Высоцкого — Калининград, июнь 1980 года?

— Пожалуй, это самое важное для меня из всего, что связано с Володей. Москва готовится к Олимпиаде. Я — в ранге «большого» руководителя московских сатириков и юмористов, а это самое страшное звено во всей олимпийской культурной программе. Приедут люди со всего мира, а им будут говорить о наших недостатках! Как? Что?! Совещания каждый день. То, что было разрешено вчера, — запрещено сегодня. И — наоборот… В общем — полная головоломка!

Володя уезжает в Калиниград. Утром мне звонит Володя Гольдман и говорит:

— Коля, Володя говорит, что хорошо бы Тамразочку пригласить сюда, но ты же, наверное, не сможешь — Олимпиада…

Еще он сказал, что у Володи болит горло, он даже собирается отменять концерты… В общем, настроение неважное. «Если сможешь — приезжай».

Я не очень удивился, что Володя хочет видеть меня, — ему было легко со мной. Во всяком случае, я старался, чтобы ему было легко… А еще было приятно: Володя не был обделен ни друзьями, ни товарищами, а тут вспомнил меня… Я вызываю секретаршу:

— Если будут звонить из главка, то я — в дирекции Москонцерта. Если из Москонцерта, то я — в главке… В общем, выкручивайся…

В пять часов вечера того дня я уже — в Калининграде. Прилетаю, беру такси, еду во Дворец спорта. На сцене стоят «Земляне», Высоцкого еще нет. «Земляне» заканчивают, а из-за кулис руководители местной филармонии им кричат:

— Ребята, еще пару песен. Высоцкий опаздывает.

А те уже вышли на поклон… И я — как был в клетчатом пиджаке — иду на сцену… А никто не знал, что делать: объявлять антракт — налезешь на следующий концерт… Концерты шли подряд — четыре-пять раз в день… Я говорю:

— Когда приедет Высоцкий, дайте мне знать…

И иду на сцену… Слышу сзади:

— А кто Вы такой?

— Я здесь электриком работаю, но сегодня не моя смена. Могу выручить.

И вижу, что люди бегут через зал к радисту, что тот выключил микрофон…

— Товарищи, я буду говорить по сути того вечера, на котором Вы присутствуете…

Из зала кричат:

— Хватит говорить! Давай Высоцкого!

Я говорю:

— Правильно. Совершенно справедливое предложение! Но Высоцкого нет.

Зал затих.

— Пока нет, Он появится через несколько минут, поэтому я вышел к Вам…

Я начал что-то говорить об авторской и эстрадной песне… К этому времени я столько уже наездил с Володей, что половину его «литературы» знал наизусть.

Говорю, говорю… Слышу за кулисами голос Высоцкого. Оглядываюсь: стоит Володя с совершенно невообразимым выражением лица! Вчера вечером он подумал обо мне и сказал об этом вслух Гольдману, а сегодня днем я уже стою на сцене. Мистика! Володя без гитары вышел на сцену, мы расцеловались. Потом я вынес гитару… В общем, все прошло нормально.

Все эти дни в Калининграде мы прожили вместе, в одном номере. Концертов было много: по пять штук в день. Володя выступал во Дворце спорта и в кинотеатре «Россия», если я не ошибаюсь… Это были стационарные площадки, а еще мы выезжали на предприятия, в институты…

— Я слышал очень много рассказов о самом последнем концерте, когда Высоцкий не мог петь..

— Ситуация к последнему концерту такая. У Володи совершенно пропал голос: не то что петь — разговаривать он мог с трудом. Все-таки он выходит на сцену, берет первые аккорды… Затем прижимает струны, снимает гитару и говорит:

— Не могу… Не могу петь. Я надеялся, что смогу, поэтому и не отменил концерт, но не подчиняется голос. Но вы сохраните билеты. Я к Вам очень скоро приеду и обещаю, что первый концерт будет по этим оторванным билетам. Я буду петь столько, сколько Вы захотите.

Кто-то из зала крикнул:

— Пой, Володя!

— Вот, видит Бог, не кобенюсь. Не могу. (Это его слова — ч<���не кобенюсь».)

Потом он как-то естественно перешел к рассказу о театре… Стал читать монолог Гамлета, потом стал рассказывать о работе в кино, о том, что собирается сам снимать «Зеленый фургон» на Одесской студии… Пошли вопросы из зала, Володя стал отвечать. И вот целый час он простоял на сцене: рассказывал, читал стихи, отвечал на вопросы… Вечер был просто неожиданным. К сожалению, не было записи, я потом узнал об этом…

Володя закончил словами из песни: «Я, конечно, вернусь…»

Зал скандировал:

— Спасибо! Спасибо!

Володя уходил со сцены, еще не дошел до кулисы — вдруг в зале зазвучала его песня! Это радисты включили фонограмму… Володя ко мне:

— Там разочка, это ты срежиссировал?

— Нет, я здесь сижу…

Володя вернулся к кулисе, нашел щелку и, наверное, песни две, не отрываясь, смотрел в зал. Потом подошел ко мне — в глазах чуть ли не слезы:

— Там разочка, они сидят! Они все сидят!

Действительно, ни один человек не ушел, пока звучали песни Высоцкого.

— В это время Высоцкий был уже серьезно болен … Это как-то сказывалось? Вы это замечали?

— При мне у него была однажды — как бы это назвать — удивительная ситуация… Бреда… Причем, удивительного бреда. Я уже говорил, что мы жили в одном номере. Володя лежит на кровати, нормально со мной разговаривает, потом вдруг говорит:

— Ты хочешь, я тебе расскажу, какой чудак ко мне приходит?

— Ну, давай.

Нормальный разговор: вопросы, ответы… И вдруг-

— А что тебе рассказать? Как он выглядит?

— Ну, расскажи, как выглядит…

— Минуточку.

Володя кладет голову на подушку, закрывает глаза и начинает рассказывать… Какие у него губы, какой нос, какой подбородок…

— Ну как — хороший экземплярчик меня посещает?

Совершенно спокойно он это говорит. Потом я попросил продолжения. Мне было интересно: он фантазирует, или это на самом деле? Непонятно, как это происходит.

Ну, закрою я глаза — и могу надеяться только на свою фантазию. А он — видел! Через некоторое время спрашиваю: