Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого

— Валера, сходи в «Березку», купи чего-нибудь. Будут гости.

Я накупил всякого печенья, хорошего чая… Вечером приезжает замминистра и с ним еще один «большой человек». И говорит:

— Володя, ты извини за вчерашнее. Я был не прав.

Володя:

— Да нет, ничего. Сняли этот вопрос. Давай забудем.

А второй «большой человек» оказался сыном Брежнева.

Володю очень радовали поездки Любимова за границу. Мысль о невозвращении Любимова никогда и ни у кого даже не возникала. Высоцкий очень поддерживал все работы Петровича там, считая, что шеф все делает правильно и что художник должен выкладываться.

А что касается его публикации в «Метрополе», он мне ничего не сказал. Только накануне произнес:

— Завтра что-то будет…

Все они так договорились, что никто никому ничего не говорит. И я не уверен, что кто-нибудь вообще знал об этом. Володя сказал, когда уже появилось сообщение. И из всей этой компании только Высоцкому они ничего не могли сделать. Володя — артист, и с него, как с гуся вода…

Моя поездка в Америку… Это было уже в 1981 году. Там я встречался с Павлом Леонидовым, он — действительно дальний родственник Высоцкого, кажется, сын двоюродной сестры Семена Владимировича. К его книге «Высоцкий и другие» я отношусь резко отрицательно. И безо всякого доверия. А тогда он все время пытался привлечь меня к работе над этой книгой. Конечно, я отказался.

Я также встречался с Пашей Паллеем. В какой-то газете я прочел его воспоминания о Высоцком — полный бред. (Хотя сам по себе Паша — человек неплохой.) Например, он пишет, что Высоцкий умер на Таганской площади после спектакля «Жизнь Галилея». А этот спектакль сошел со сцены за несколько лет до смерти Высоцкого. Якобы Володе стало плохо после спектакля, подъехала «скорая». Но когда врачи увидели, что это Высоцкий, — уехали обратно. (?!) Они чего-то испугались. (?!) И тогда один из товарищей на своей машине повез его в реанимацию, но было поздно…

Я спросил Паллея:

— Паша, ну зачем ты все это придумал?

— А так интереснее.

От Паллея я узнал, что некий Берест собирается выпустить двухтомное собрание сочинений Высоцкого. Паша даже повел меня к нему. Берест оказался весьма неприятным типом, он — эмигрант «второй волны». Этот Берест нанял помощников — «негров», которые «сняли» тексты Высоцкого с магнитофонных записей. Эти ребята думали, что делают благородное дело. Первую книгу сделали быстро, но со множеством ошибок. И поскольку в Союзе о Высоцком тогда было гробовое молчание, то они дали еще свои комментарии — очень тенденциозные и делающие мало чести самому Высоцкому.

Но эта первая книга — с массой ошибок — разошлась очень быстро. Когда я встретился с Берестом, то сказал ему:

— Как Вы могли выпустить такую книгу: ошибка на ошибке?

Он ответил:

— Дело же не в этом. Важно, чтобы хоть какая-то книга вышла.

Он предложил мне участвовать в подготовке второго тома. Я ответил:

— Я же не редактор и к литературе никакого отношения не имею. А почему Вы не обратились к Михаилу Шемякину, у которого есть переснятый архив Высоцкого? Если уж делать книгу, то делать как следует.

Позже я поехал к Шемякину (ему Марина отдала микропленки Володиного архива). Я спросил у него, почему он отдает на откуп недобросовестным людям издание Высоцкого, имея на руках такие ценные материалы. Он ответил, что сейчас у него просто нет времени этим заниматься. Кроме того, это требует больших денег: переснять е микропленок, отпечатать… Я предложил ему свою помощь: надо же издать хоть какие-то материалы в противовес изданию Береста… (Позже возникла мысль сделать фильм о Высоцком — вот эту идею Шемякин поддержал.)

При всех сомнениях в успехе этого предприятия — издания текстов Высоцкого — я все же взялся за дело. Обратился к Иосифу Бродскому, он отнесся к этому очень хорошо. Мы встретились в кафе и он при мне позвонил Проф-ферам (это владельцы издательства «Ардис»). Они ответили, что с удовольствием взялись бы за это дело, но рынок здесь насыщен. Книга Береста вышла большим тиражом — большим для Америки. Бродский сказал, что издание задумывается совсем по-другому. Тогда они согласились: хорошо, готовьте тексты. Но в конце концов идея с этим изданием заглохла.

Решили делать фильм о Володе. Вначале мы собрались посмотреть материалы, все материалы были на видео. Предварительно выяснилось, что фильм будет стоить около 120 тысяч долларов. В Колумбийском университете на кинофакультете работал бывший оператор Киевской студии — Сегал. К нему мы и обратились с просьбой организовать просмотр материалов. Итак, собрались: Аксенов, Бродский, Шемякин, Паллей, Богин, Сегал. На наше счастье зашел Милош Форман (в университете он занимал должность вроде нашего декана). После просмотра материалов он сказал, что может бесплатно предоставить камеры и монтажные столы — там это очень дорого стоит. Богин пообещал снять интервью с Шемякиным, Ростроповичем, Бродским, Барышниковым, Бэллой Давидович, Алешковским и, конечно, с Мариной — если я со всеми договорюсь.

Мы рассчитывали, что все интервью будут бесплатными. Монтажер — тоже свой человек, обещал сделать бесплатно. Плюс обещание Формана, и получалось, что понадобится всего двадцать тысяч долларов.

Я позвонил Марине. Она сказала, что прилетит, если будет оплачен билет. (Это тысяча долларов.) Сегал и Пал-лей дали по пятьсот, и Марина прилетела. Она встретилась с Аксеновым и Бродским, они откорректировали свои выступления.

Потом снова возникли сложности с деньгами, идея как будто заглохла — я вернулся в Союз. Но фильм все-таки вышел, и только благодаря Форману. Мне запомнились три интервью: Бродского, Формана и Барышникова.

Бродский очень коротко сказал, что мы пока даже не можем себе представить, какая это потеря для русского языка! Для языка — не только для русской поэзии.

Форман рассказал теперь уже известный эпизод — прием в Голливуде. когда по его просьбе Володя запел, то первыми обернулись и стали его внимательно слушать Бэлла Давидович и Натали Вуд (она русского происхождения и немного знала язык). Володя стал петь громче, стали подходить актеры. Натали Вуд и Бэлла Давидович потихоньку переводили. А американские актеры спрашивали у Формана:

— Зачем он так выкладывается? Не надо так тратиться! Ведь он может умереть от напряжения!

Володя тогда произвел громадное впечатление! Потом мне рассказывали об этом и Марина, и Бабек (он тоже был на этом приеме), и сам Володя тоже…

Но Володя не говорил о таком уж большом успехе.

Барышников рассказал о том, что однажды в Ленинграде Володя повел его на Черную речку и сказал:

— Вот отсюда все начинается.

Потом он вспомнил, что однажды сидел дома и слушал музыку. К окну подошел выпивший человек (Барышников жил на первом этаже) и попросил стакан. А потом продолжил разговор: