Юрий Жук - Вопросительные знаки в «Царском деле»

Пётр Лазаревич Войков родился 1 (12) августа 1888 года в городе Керчи.

Его отец – Лазарь Петрович происходил из украинских крестьян-малороссов, сумевших получить гимназическое образование и поступить в Санкт-Петербургский Горный Институт, откуда он за участие в студенческих забастовках был исключён.

Из Санкт-Петербурга Л. П. Войков переехал в Тифлис, где после окончания Тифлисской Учительской Семинарии получил место учителя математики в Ремесленном Училище города Керчи.

Мать – Александра Филипповна была женщиной образованной. Окончив Керченский Кушниковский женский институт, она много читала и любила музыку.

В семье Войковых было четверо детей. Старший – Пётр, названный так в часть деда (или Петрусь, как чаще звали его в семье), его брат Павел и сестры: Валентина и Милица.

В 1898 году Пётр Войков поступает во второй класс Керченской Классической Мужской Александровской Гимназии. Учился он на «отлично». Но особо любимыми его предметами были история, математика, литература и география.

«До VI класса гимназии, – вспоминал школьный товарищ П. Л. Войкова Н. З. Кириаш, – мы читали Жюль Верна, Майна Рида, Фенимора Купера, Марка Твена, Вальтера Скотта, Гарриет Бичер-Стоу. С VI мы перешли к чтению Добролюбова, Писарева, Чернышевского, Герцена, Войнич, Степняка-Кравчинского. Это был период зарождения нашего революционного мировоззрения. В гимназии были созданы нелегальные кружки, в которых мы впервые познакомились с учением Карла Маркса» [118].

Кстати, именно эти многочисленные керченские молодёжные кружки социал-демократического толка оказывали немаловажную помощь различным представителям организаций РСДРП, изредка навещавшим этот город, выражавшуюся в их укрывательстве, а также в распространении привозимой ими нелегальной литературы. А вскоре «игры в революцию» дали и первые результаты – дом Войковых посетила полиция, которая произвела поверхностный обыск. Но это обстоятельство нисколько не смутило Петра Войкова, продолжавшего посещать нелегальные социал-демократические собрания, происходившие в расположенных в пригороде Керчи Аджимушкайских катакомбах. Бывал он и в литейном цехе Керченского Металлургического Завода, где после увольнения из Ремесленного Училища (по причине революционной деятельности своего сына) работал его отец, и где он также встречался с работающими там товарищами по подпольной работе, от которых получал различные поручения.

В 1903 году, 15 лет от роду, Пётр Войков вступает в РСДРП и входит в её меньшевистскую организацию.

Обучаясь в Александровской Гимназии, Пётр Войков, – уже как член РСДРП, – создаёт социал-демократический кружок учащихся, выпускающий свой нелегальный рукописный журнал, который помогает поддерживать связи между революционно-настроенной учащейся молодежью Мариуполя, Бердичева, Ростова-на-Дону, Таганрога и других городов Юга России.

Уже в 1904 году по инициативе Петра Войкова и под его руководством была проведена забастовка керченских гимназистов, продолжавшаяся несколько дней. Установив за «высоким белокурым гимназистом» негласное наблюдение, полиции вскоре удалось выяснить, кто такой на деле был этот человек, о чём сразу же было сообщено директору Александровской Гимназии.

Последний же, не желая придавать этому факту ненужную политическую окраску (дабы не бросать тень на лучшее в городе учебное заведение), решил «не раздувать дело», а по возможности решить его миром, исключив гимназиста Войкова … за пропуски занятий.

Но и это обстоятельство нисколько не испугало Петруся. Уже через два дня после своего исключения он решает готовиться к сдаче экзаменов экстерном, которые успешно сдаёт 5 мая 1905 года и получает Свидетельство об окончании семи классов Керченской Мужской Классической Александровской Гимназии.

И всё же, несмотря на то, что за свою бурную деятельность юный революционер Пётр Войков отделался, что называется, легким испугом, обыски на квартире Войковых не прекращались.

Прекрасно понимая, что за сыном установлен негласный полицейский надзор, Лазарь Петрович принимает решение уехать подальше из Керчи в небольшой посёлок Кекенеиз, где ему предлагают место дорожного мастера в имении помещика Алчевского.

Новым местом жительства семьи Войковых становится небольшой каменный дом на Верхнем шоссе, где все они, благодаря хорошим заработкам главы и зримому отсутствию полицейского надзора, снова на некоторое время почувствовали себя в полной безопасности.

Одновременно с этим Александра Филипповна, подключив свои личные связи, принялась хлопотать о зачислении сына в VIII класс Ялтинской Александровской гимназии, что ей, в конце концов, удалось сделать, после чего Пётр Войков вновь становится гимназистом, принятым в означенный класс «в качестве своекоштного пансионера».

По прошествии чуть менее четверти века, находясь в эмиграции, бывший одноклассник Петра Войкова Михаил Первухин вспоминал:

«Войков тех далёких дней называл себя социал-демократом и принципиально высказывался против террора и против экспроприаций, но когда другие организовывали террористические акты или экспроприации, Войков весьма охотно оказывал им всяческое содействие и помощь. Его попытки агитации среди ялтинских рабочих оказались мало удачными. Рабочие эти, на три четверти из неисправимых бродяг и хулиганов, из всей марксистской доктрины воспринимали только требование “распределения ценностей”, и всю революцию понимали как дело ограбления имущих и дележа награбленного.

Между прочим, Войков оказался причастным к одному глубоко трагическому эпизоду, сведения о котором в печать не попали.

Он распропагандировал одну совсем юную ялтинскую гимназистку Рахиль Р., круглую сироту, жившую у стариков – деда и бабки, мирных трудолюбивых и богобоязненных ялтинских торговцев средней руки. Старики души не чаяли во внучке, обещавшей вырасти красавицей. Всё шло благополучно, покуда девочка не попала под влияние бесноватого Войкова. Тот приспособил её вести социалистическую пропаганду среди рабочих на табачных плантациях. Рахиль увлеклась этим делом, и как-то раз, отправившись “с литературою”, пропала. Старики подняли тревогу. Пришлось обратиться к полиции. Розыски обнаружили следующее: неосторожная юная пропагандистка, – ей было всего 15 лет, – сделалась жертвою целого табуна хулиганов из рабочих-босяков. Насильники продержали её почти трое суток в каком-то погребе. Пользовались её телом сами, но, не удовольствуясь этим, “угощали” ею рабочих с других плантаций за скромную плату в 15–20 копеек с человека. Когда полицейские вырвали девочку из рук этих сладострастных павианов, она находилась уже в бессознательном состоянии? и врачи сомневались, чтобы её можно было спасти. Против ожиданий, Рахиль Р. выжила, но не на радость – потрясение разрушило её нервную систему, а, кроме того, она оказалась заражённою, да не одною, а сразу двумя страшными болезнями. Её увезли заграницу и я потерял её из виду» [119].