Юрий Соловьев - Воспоминания дипломата

В Чифу в то время было лишь вице-консульство, во главе которого стоял А.Н. Островерхов. Впоследствии он сыграл некоторую роль при занятии нами Порт-Артура, а затем, будучи генеральным консулом в Ханькоу, оказывал содействие вождям первой китайской революции. В 1911 г. у него в консульстве собиралась действовавшая в подполье группа вожаков революции. Он поступал так на собственный страх и риск, не получив на это инструкций из Петербурга. Когда на Пасху (в дореволюционное время в этот день раздавались награды и делались назначения) им была получена шифрованная телеграмма, он думал, что это отставка; на самом деле оказалось, что его произвели в действительные статские советники. Петербург, после того как революция в Китае прошла для нас "благополучно", одобрил, таким образом, инициативу, проявленную Островерховым.

Из Чифу в Тяньцзинь мы прибыли, сделав пересадку в Дагу. Устье Байхэ не было в то время углублено, и, хотя "Гремящий" был плоскодонной канонерской лодкой, войти в реку он не мог. Нам пришлось перейти на паровой катер, который доставил нас на берег. Несмотря на то что в этом порту и было русское консульство, посланник останавливался обыкновенно в одном из роскошных по тому времени в Китае особняков, принадлежавших двум русским коммерсантам - Старцеву и Батуеву. Они занимались транспортированием чайных грузов, доходивших до Ханькоу морским путем, а затем отправлявшихся на Кяхту и Троицкосавск караванами. Оба наших соотечественника в течение многих лет изображали местных Монтекки и Капулетти, находясь в смертельной вражде. Если посланник останавливался у одного, то тем самым было неудобно посещать другого. Таким образом, остановившись на этот раз у Батуевых, мы Старцевых не видели. Как Батуев, так и Старцев, были полубурятского происхождения. Они составили себе большие состояния. Между прочим, Старцев приобрел незадолго до войны целый остров вблизи Владивостока.

В конце XIX столетия Тяньцзинь играл большую роль. Он как бы являлся окном монархического Китая в Европу. Чжилийский вице-король имел свое местопребывание в Тянь-цзине; до начала японо-китайской войны это место занимал самый влиятельный в то время государственный деятель в Китае Ли Хунчжан. Вокруг него действовал ряд иностранных агентов, снабжавших Китай оружием и снаряжением. Большинство агентов были немцы. Между ними выделялись агент Крупна Мандель, комиссар китайских морских таможен в Тяньцзине Детринг и зять последнего фон Ханнекен, занимавший ответственное место морского инструктора в китайском военном флоте. К этой компании весьма близко стоял и генеральный германский консул в Тяньцзине граф Секкендорф. После первых поражений китайского флота, а затем и армии Ли Хунчжан был отстранен от должности, впал в немилость, так как обнаружились многомиллионные растраты. Проданное иностранными фирмами воорркение оказалось никуда не годным. Тем не менее в критический момент богдыхан снова обратился к Ли Хунчжану. Как говорилось выше, ему было поручено подписать мирный договор с Японией, Во время переговоров на Ли Хунчжана было произведено покушение. Пуля, застрявшая под правым глазом, не была извлечена до самой его смерти.

Из Тяньзциня мы продолжали путь по реке Байхэ в китайских джонках, которые тянули бечевой китайские кули. Подобное путешествие вверх по крайне извилистой реке занимало свыше сорока восьми часов, причем достигаемый по реке пункт Тунчжоу отстоит от Пекина еще на 20 верст. Последний переход требует почти полдня (с проведением железной дороги расстояние Пекин - Тяньцзинь покрывается за четыре часа). Путешествие в джонках осложнялось еще тем, что в случае дождя, который, по китайскому поверию, считается нечистым, кули скрываются под циновками и больше не работают. Из Тунчжоу в Пекин посланник и его дамы продолжали путь в носилках (зеленых, право на которые принадлежало лишь высшим сановникам), а мы с Павловым отправились верхом, для чего я впервые и применил седло, купленное в Лондоне. Еще до нашего отъезда из Тунчжоу вперед был выслан китайский конюх (мафу) для предупреждения властей о прибытии посланника и с просьбой задержать закрытие ворот. С заходом солнца городские ворота закрывались, и всякое движение в город или из города прекращалось.

Пекин (1895-1898)

1

Пекин конца XIX столетия в отличие от портовых городов с иностранными концессиями сохранил все признаки настоящего китайского города. Улицы были невероятно грязны. Во избежание пыли они поливались помоями, а освещались масленками, заключенными в бумажные фонари. Передвигаться можно было лишь в носилках, верхом или на двухколесных безрессорных тележках, запряженных мулами, - настоящих орудиях пытки. Я избрал себе за правило второй способ передвижения, отправляясь верхом даже на званые обеды в более отдаленные миссии. Большинство иностранных миссий, впрочем, сосредоточено было в южной части маньчжурского города, где они расположены и теперь, но совершенно перестроены после так называемого боксерского восстания 1900 г. Тогда же были проложены мостовые, построены большие гостиницы, проведено электрическое освещение и появились рикши по примеру Японии. В мое время этот способ передвижения был для Пекина совершенно непригоден. В Пекине к концу прошлого века европейцев насчитывалось до 400 человек. Из них примерно 150 человек входили в состав дипломатического корпуса и центрального управления китайских морских таможен. В это общество были вхожи и несколько иностранных профессоров университета, а вскоре затем и приглашенные иностранные советники китайских министерств, и инженеры, слркившие на отданных в концессию железных дорогах. Эта немногочисленная группа и образовывала весьма замкнутый дипломатический круг, между членами которого поддерживались близкие отношения. С китайскими сановниками и чиновниками отношения были исключительно деловые. Равным образом мы не имели никакой связи с миссионерами. Исключение среди последних составляли для нас немногочисленные члены нашей православной духовной миссии и католический епископ Фавье, игравший значительную роль среди европейцев. С ним русская миссия поддерживала отношения ввиду его близости к французской миссии.

Помещение русской миссии представляло собой четырехугольник, обнесенный высокой стеной с китайскими воротами и возвышавшейся за ними деревянной колоннадой, крытой красным лаком и напоминавшей вход в храм. В стенах миссии были расположены отдельные одноэтажные дома, кое-как переделанные из китайских. Направо от ворот был расположен мой домик из пяти комнат. Так как я предусмотрительно, по совету посланника и Павлова, купил в Тяньцзине на выгодных условиях в кредит мебель, то мог в первую же ночь переночевать у себя дома. Этот домик имел и небольшой сад с маленьким бассейном. Садик я со временем устроил на китайский лад, приведя, между прочим, в порядок бассейн и напустив в него по китайскому обычаю золотых рыбок.