Николай Кузнецов - Накануне

Мне хочется напомнить здесь хотя бы в общих чертах о той судостроительной программе, которую нам так и не пришлось выполнить. Она не без оснований вызывала ряд критических замечаний как в ходе войны, так и в последующие годы. Потребовав огромных денежных средств и расхода металла, эта программа не успела существенно увеличить наши морские силы.

Мысль о долгосрочном плане строительства кораблей зародилась в центральном аппарате. Морских сил еще в двадцатых годах. После назначения на должность начальника Управления Военно-морских сил Р. А. Муклевича стали вырисовываться и первые наметки такого плана, однако конкретное решение тогда не было принято: не хватало средств, к тому же наши заводы только учились строить корабли. Между тем страна постепенно набирала силы, положение ее на международной арене укреплялось. Увеличение морской мощи становилось все более неотложной и важной задачей. Думается, события в Испании тоже оказали влияние и ускорили ход дела. Мы не смогли тогда по-настоящему участвовать в морском контроле, проводившемся по решению «Комитета по невмешательству», нам не хватало нужных кораблей и плавучих баз. В то время стало особенно ясно, как важно для нас море и как нам нужен сильный флот.

В середине тридцатых годов в Москве проходили совещания у начальника Морских сил. Обсуждалась роль флота и значение кораблей различных классов.

Ясности в этих вопросах еще не было, но опытные командующие — В. М. Викторов, И. К. Кожанов, И. С. Исаков, Л. М. Галлер, работники центра — начальник Морских сил В. М. Орлов, его ближайшие помощники И. М. Лудри, Э. С. Панцержанский, П. И. Смирнов-Светловский, конечно, много думали о будущем флоте, имели свою точку зрения на этот счет.

Несомненно, они оказывали влияние на рождавшуюся тогда программу.

Позднее Л. М. Галлер рассказывал мне об одном из совещаний, состоявшемся в конце 1936 или в начале 1937 года. Командующих флотами пригласили в правительство, но о чем пойдет речь, они узнали только в кабинете Сталина. Там были, поставлены вопросы: какие корабли и с каким вооружением надо строить, с каким противником скорее всего придется встречаться этим кораблям в боевой обстановке?

Командующие единодушно высказались за строительство подводных лодок. Но далее мнения разделились. Командующий Тихоокеанским флотом М. В. Викторов стоял за крупные корабли, ссылаясь на большие пространства Дальневосточного театра, где, по его мнению, надо было иметь самый мощный корабельный состав. Командующий Черноморским флотом И. К. Кожанов был за то, чтобы наряду с крейсерами и эсминцами строить как можно больше торпедных катеров. «Вы сами еще не знаете, что вам нужно», — якобы заметил И. В. Сталин.

Так или иначе, первый вариант программы Наркомат обороны представил правительству в 1937 году. Внесли изменения, которые были предложены, снова доложили, получили «добро» и приступили к делу, не дожидаясь уточнения деталей.

В чем заключался смысл этой программы?

Было решено строить линкоры, тяжелые крейсеры и другие классы надводных кораблей, то есть крупный надводный флот. Строилось и большое количество подводных лодок. Не исключалась и постройка авианосца, но она откладывалась только на последний год пятилетки. Объясняли это, помню, сложностью создания кораблей такого класса и специальных для них самолетов. Между тем во всем мире в то время одним из важнейших классов надводных кораблей стали авианосцы. Их строили во всех крупных морских странах: в США, Англии и Японии. Правда, там еще были в почете линкоры, хотя испытания, проведенные в двадцатых годах в Америке, показали, что самолеты могут с успехом топить любые корабли, какой бы броней те ни обладали.

Теперь, разумеется, легче, чем три десятилетия назад, судить об этой программе, критиковать ее, находить в ней недостатки. Время разрешило прежние сомнения и споры. Но и в ту пору следовало бы яснее предвидеть главное направление развития флота. Может быть, сейчас не стоит слишком строго судить авторов программы за то, что они вообще не отказались от линкоров. Время для этого тогда еще не настало. Но бесспорно одно — надо было отдать предпочтение наиболее современным кораблям. Непростительно и другое — в программе не придали нужного значения авианосцам. Представим себе на минуту, что во второй половине сороковых годов программу удалось бы завершить. Мы имели бы большие эскадры с линкорами, но… без единого авианосца. Разве смогли бы они выйти далеко в море?

Уклоняясь немного в сторону, напомню некоторые события второй мировой войны. В декабре 1941 года японцы разгромили американский флот в Пирл-Харборе, широко используя самолеты с авианосцев. Тогда многие были склонны отнести этот успех за счет неожиданности нападения: дескать, не будь американские линкоры застигнуты врасплох, они не понесли бы таких потерь. Но в 1942 году, после боя у острова Мидуэй в Тихом океане, всем стало ясно, насколько изменился характер морского боя и какая ударная сила в лице авиации появилась на море. Счастливый случай помог тогда американцам нанести смертельный удар по авианосцам противника и сохранить свои. Это решило не только исход боя, но и стало поворотным пунктом в борьбе на Тихом океане. Японский адмирал Ямамото, вынужден был отступить, хотя его линкоры и не утратили боеспособности. Без авиации он не мог рассчитывать на успех.

Так история вынесла свой приговор линкорам.

Наша программа составлялась задолго до этих событий. Но и тогда уже было очевидно, что авианосцы необходимы хотя бы для защиты линкоров.

Мне кажется, И. С. Исаков и Л. М. Галлер, участвовавшие в разработке программы, понимали истинное значение авианосцев. Но они не могли отстоять свою точку зрения. К ним не особенно прислушивались.

Мне хорошо запомнился случай, когда на просьбу увеличить средства ПВО на кораблях, мне ответил:

— Воевать будем не у берегов Америки…

Все это объясняется, как мне кажется, тем, что недооценивалась опасность для кораблей с воздуха. Как-то значительно позже мы предлагали заменить на некоторых крейсерах одну башню главного калибра зенитной установкой, что значительно усилило бы противовоздушные средства корабля. Но предложение это было решительно отвергнуто.

Вместе с тем у Сталина было особое, трудно объяснимое пристрастие к тяжелым крейсерам. Я об этом узнал не сразу. На одном из совещаний я сделал несколько критических замечаний по проекту тяжелых крейсеров.Когда мы вышли из кабинета, руководящий работник Наркомсудпрома. А. М. Редькин предупредил меня:

— Смотрите не вздумайте и дальше возражать против этих кораблей.— И доверительно пояснил, что Сталин не терпит малейших возражений против тяжелых крейсеров. Об увлечении И. В. Сталина линкорами я знал и раньше. Однажды осенью 1939 года мы, были у него на даче. Помнится, из Таллина приехали К. А. Мерецков и И С. Исаков. Когда, официальная часть разговора окончилась, за ужином зашла речь о Балтийском театре. Я высказал свое сомнение относительно линкоров — не о том, нужны ли в принципе такие корабли, а конкретно, следует ли их строить для мелководного Балтийского моря, где линкоры легко могут подрываться на минах.