Алексей Шишов - Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона

— У меня к нему срочное сообщение. Ждать не могу.

Дроздовский без всяких рассуждений принял прибывшего офицера сразу. Разговор шел действительно о серьезном.

— Штабс-ротмистр Павловский, 12-й гусарский Ахтырский полк. Сегодня Мариуполь занят австрийским отрядом. Два эшелона уже разгрузилось. Больше батальона пехоты, полевая батарея. На подходе остальная часть их пехотного полка.

— Что австрийцы говорят о нас?

— Швабы настроены не совсем благосклонно. Судя по разговорам.

— Ну и пусть. У них нет приказа нам преграждать дорогу. В крайнем случае мы можем обойти Мариуполь с севера. Там есть проселочные дороги. Они отмечены на нашей штабной карте.

— Господин полковник, я прибыл к вам не только чтобы сообщить о появившихся в городе швабах, но и помочь вам делом.

— Чем помочь?

— В Мариуполе есть солидный конский запас, отбитый у большевиков. Кони для кавалерии, орудийных упряжек. Что похуже — сойдут для обоза. У вас за такой поход от Румынии, наверное, есть проблемы с конским вооружением?

— Есть, Павловский. Поможешь — лучшая лошадь с седлом твоя. Пойдешь к нам?

— Я за этим и прибыл сюда. Приду не один. Здесь со мной несколько ахтырцев осело.

— Это уже хорошо. А как возьмем конский запас из-под носа австрийцев, надумал?

— Точно так. Эти две сотни лошадей уведем у швабов ночью. Скрытно. Их караулы днем по городу сонными ходят. Местной горилкой больно увлеклись.

— Тогда сейчас дежурный по штабу вызовет ротмистра Двойченко. Он у нас большой мастер на тихие налеты будет. Пойдешь с его эскадроном.

— Есть, господин полковник.

— Только смотри, все дело должно пройти тихо, без столкновений. Сейчас в бой с австрийцами мне вступать совсем не надо. Мы в пути…

Спустя немногим больше часа в Магнуш к Дроздовскому из Мариуполя „придрала“ официальная делегация. Она представила ему документы от местной „Военной коллегии фронтовиков“ и от австрийского городского коменданта. В городе, как стало ясно, гайдамаков не было. А германские эшелоны, как выяснилось, были еще на подходе из Мелитополя.

В документах говорилось о том, что русским добровольцам и их командованию воспрещались на украинской территории любые реквизиции какого-либо провианта и фуража не за наличный расчет. И забирать подводы и лошадей где-либо.

У полковника Дроздовского с мариупольской делегацией, представлявшей прежде всего интересы австрийского коменданта, получился не самый приятный разговор о действительно важном для белой добровольческой бригады.

— Я, господа, как командир отряда Румынского фронта, за восемьсот с лишним верст проделанного похода первый раз получаю такую штуку.

— Это официальный документ, господин полковник. Адресован лично вам. Вот подписи, печать.

— Это видно на бумаге. Но кто вам сказал, что мой добровольческий отряд берет провиант и фураж, подводы и лошадей даром? Откуда вы это взяли, господа хорошие?

— Мы получили на вас по телефону жалобу из Магнуша.

— Но я только высказал местным старостам требование на фураж. На зерно и сено. Местным жителям за все это будет уплачено.

— Значит, по телефону высказались неверно, господин полковник. Мы готовы принести вам за беспокойство свои извинения.

— Я охотно их принимаю. Но должен вам высказать свое удивление и недоумение.

— Какое? Мы не догадываемся.

— Разве вы не знали, какой отряд подходит к вашему Мариуполю? Добровольческий, офицерский, со строжайшей дисциплиной. Разве вам о нем ничего не адресовалось телеграфом?

— Ничего. Мы про вас знаем только то, что вы пришли в Магнуш, а это наш уезд, из Бердянска…

Дроздовский понял, что делегация в своем неведении о белом добровольческом отряде „наводит тень на плетень“. Михаилу Гордеевичу в сердцах подумалось: „Врут, что не знали. Свои бумаги адресовали правильно. А еще назвали себя фронтовиками…“

Дроздовский в силу вышеизложенных обстоятельств отказался от дневки в Мариуполе, хотя городок смотрелся привлекательно и был не самым маленьким на берегах Азовского моря, которое так и манило своей близостью. Область Войска Донского была уже совсем рядом. В „Дневнике“ появилась новая запись:

„15 апреля, Косоротовка, три версты восточнее Мариуполя.

…Отряд направился, пройдя Мариуполь, через речку и стал в деревнях Косоротовка и Троицкое, на земле Войска Донского.

Я в Мариуполь, в „Военную коллегию фронтовиков“. Физиономия оказалась поганая, много бывших большевиков, все еще близко Советская власть. Предъявили миллион кляуз, фактически вздорных и их не касающихся. Настаивали на возвращении лошадей особенно — решил разобраться, может, и придется часть вернуть…

Разошлись якобы дружно, в душе враждебные вполне.

Австрийцы — враги, но с ними приятнее иметь дело, нежели с этими поистине лаброзовскими типами.

Результатом жалоб австрийцам из-за лошадей явилась их претензия на этих лошадей — переговорили, помирились, отдав меньшую и, конечно, худшую часть швабам, а „фронтовики“ остались с носом. Я извелся, говори либо со мной, либо жалуйся, и не только уже не вернул из взятого, но даже и больше не разговаривал с ними, как обещал было.