Алексей Шишов - Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона

Объяснение тому есть.

Во-первых, «выходец» из Первой мировой войны действовал в начале 1918 года так, как его учили академические профессора, исходившие прежде всего из опыта Русско-японской войны 1904–1905 годов. Он воевал так, как действовали русские армии Юго-Западного фронта, их полки и дивизии. В этом ничего удивительного нет.

Во-вторых, тактика и стратегия в Гражданской войне на российской территории не знали аналогов. Соратники Корнилова и Деникина познали это искусство несколько раньше, поскольку Дроздовский в своем прорыве через Северное Причерноморье и Приазовье не испытывал той ярости боев, как корниловцы в Ледяном 1-м Кубанском походе.

И в-третьих, общеизвестно было то, как Михаил Гордеевич берег своих соратников. Стараясь свести людские потери к минимуму, он, в свою очередь, никогда не боялся подставлять себя под вражеские пули. То и другое мы видим в боях за Ростов-на-Дону, за Торговую и Пашковскую. Этому правилу личного поведения на поле брани он не изменил и в последнем для себя бою за Ставрополь.

Впрочем, как и у красных, так и у белых это было нормой поведения военных вождей. За примерами, как говорится, ходить далеко не надо. В Красной армии бесстрашием своим блистали Миронов и Чапаев, Азин и Щорс. В Белой армии — их оппоненты в лице Корнилова и Маркова, Каппеля и барона Унгерна. В этих списках имен может быть гораздо больше. Особенно тех, кто пал в Гражданской войне.

Такие люди, лично бесстрашные и мужественные, перед боем (и после боя тоже) наставляли подчиненных им командиров рангом поменьше такими словами:

— Своих бойцов вести в атаку лично, господа офицеры (или товарищи краскомы)… Умрем все за Россию (старую или Советскую)…

Ясно лишь одно: умение воевать в условиях Гражданской войны давалось каждому из них кровавым опытом боев. Или, если сказать иначе, первой кровью своих бойцов. И часто своей собственной.

…Однако сами дроздовцы, оказавшись белоэмигрантами и взявшись писать «белые» мемуары, относились к обвинениям своего легендарного командира в том, что он воевал «по старинке», «по всем академическим правилам», несколько иначе. Они видели весь корень зла в недоброжелательном отношении начальника штаба Добровольческой армии Романовского к Дроздовскому, хотя и не называя его прямо «выскочкой».

Их взаимоотношения в истории Добровольческой армии общеизвестны. Не случайно же один из мемуаристов-дроздовцев писал буквально следующее:

«…Во все время этих боев генерал Романовский упорно проводил свой план по уничтожению нашей дивизии, держа ее непрерывно на главном направлении, и дивизия несла крупные потери.

Отношения между Дроздовским и Романовским стали открыто враждебными. Дроздовский опасался покушения на себя со стороны каких-либо лиц, посланных Романовским…»

Действительно, отношение начальника деникинского штаба к 3-й «монархической» дивизии было откровенно недоброжелательным Чего стоят только одни упреки и выговоры в приказах по армии, которые прямо или косвенно относились к полковнику Дроздовскому.

Дроздовцы в своих послевоенных мемуарах прямо утверждали, что генерал Романовский всячески блокировал поступление в их дивизию пополнения, а во время тяжелых боев лишал ее подкреплений. Последнее за него не раз приходилось делать самому главнокомандующему Антону Ивановичу Деникину. В этом действительно есть немалая доля правды, которую отрицать сложно было и тогда, и сейчас Михаилу Гордеевичу не раз приходилось задавать Деникину вопросы по кадрам, как это было, скажем, после скорого взятия города Армавира:

— Антон Иванович, разрешите вопрос напрямую?

— Задавайте, Михаил Гордеевич.

— В Армавире на призывной пункт в первый же день явилось больше сотни офицеров и фронтовиков. Но по приказанию Боровского все они пошли на пополнение сил Казановича.

— Да, я знаю об этом. У генерала Казановича потерь в людях было больше, чем в других дивизиях.

— Согласен, что штаб армии поступил справедливо, Антон Иванович.

— Тогда в чем же заключается ваш вопрос?

— А в том, что среди армавирских офицеров были люди, которые хотели вступить в ряды именно 3-й дивизии, стать «дроздами».

— Вы, Михаил Гордеевич, говорите о тех, кто готов идейно постоять за монархию?

— Точно так, Антон Иванович.

— Хорошо. Я прикажу Романовскому при распределении добровольного пополнения учитывать и настроения, пожелания офицеров и других лиц.

— Благодарю вас..

Поскольку 3-я дивизия, как и другие, постоянно нуждалась в людских пополнениях, боеприпасах и лошадях, то Дроздовскому приходилось хлопотать о них частным порядком. То есть лично обращаться с такими просьбами и рапортами к Деникину. Что, естественно, еще больше осложняло отношения с генералом Романовским, «который не терпел себе возражений».

Известно и другое. Сам полковник Генштаба Михаил Дроздовский в приватных разговорах со своими соратниками не раз заявлял следующее:

— Романовский не любит нашу дивизию за то, что мы с вами за Романовых, что алы монархисты идеи… Начальник штаба армии забывает, что рядовые добровольцы ходят в офицерских погонах… Скажу что думаю: Романовский явится прямой и непосредственной причиной гибели Белого движения…

Отношения командира дивизия с начальником армейского штаба немало беспокоили самих «дроздов», прежде всего их командиров, которые вышли на Гражданскую войну из Скинтеи. Начальник дивизионной разведки Болотовский, человек не только решительный, но и авантюрного характера, однажды прямо предложил Дроздовскому:

— Михаил Гордеевич, может быть, для пользы дела следует просто самим убрать Романовского? Не ждать, пока это сделает Деникин?

— Этого нельзя делать. По крайней мере, сейчас.

— Почему?

— Если бы не преступное, сказал бы я, пристрастие и попустительство главнокомандующего к нему, то я ни минуты не задумался бы обеими руками благословить вас на это дело. Но пока приходится подождать…

…Романовский действительно испытывал к себе неприязнь не только «дроздов», но и корниловцев. Однако с ним свои «сведут счеты» гораздо позже, весенним днем 1920 года, когда бывший всесильный начальник штаба белых Вооруженных сил Юга России был уже эмигрантом. Тогда и состоялось на него покушение…

…Отдохнуть и прийти в себя дроздовцам в гостеприимном Екатеринодаре так и не пришлось. 3-я дивизия получила приказ Деникина перейти на левый берег Кубани и двинуться на Армавир, чтобы овладеть им. Дроздовский, по указанным выше причинам, высказал свое открытое недовольство такой задачей, поставленной перед его бойцами:

— У меня люди измотаны. Даже лошади и те с трудом тянут орудия и зарядные ящики. Им же отдых нужен после таких боев… Операция на Армавир слишком рискованная и может погубить весь Кубанский поход. Армейскому штабу надо искать другие ходы…