Алексей Шишов - Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона

Дивизия «дроздов» оставила станцию с наступлением темноты, когда батареи противной стороны заметно ослабили обстрел Кореневской. За ночь белые прошли в уже привычном для них марш — броске тридцать верст, полностью оторвавшись от красных и избежав таким образом окружения. Наутро дивизионный авангард уже вступал в станицу Бейсугскую.

Тем же утром полковник Дроздовский доложил главнокомандующему о жестоких потерях дивизии и о потребности в отдыхе для людей и лошадей.

Генерал-лейтенант Деникин, прочитав полученное только-только донесение, приказал начальнику армейского штаба Романовскому:

— Иван Павлович, подготовьте приказ о новом наступлении екатеринодарской группы на город.

— Будет исполнено, Антон Иванович. Задачу Дроздовскому уточняем?

— Да. Ему предписать, несмотря на переутомление войск, вернуть Кореневскую и тем облегчить положение 1-й дивизии Казановича в боях под Журавкой.

— Мы можем усилить 3-ю дивизию?

— Нечем, Иван Павлович. В резерве у нас нет ни одного батальона, ни одного орудийного расчета.

— Значит, «дроздам» приходится надеяться только на себя, Антон Иванович?

— Значит, так…

..Дроздовский, получив приказ Деникина, оставил большую часть дивизии для прикрытия операции против Кореневской. Он начал наступление от станицы Бейсугской. Но по прохождении половины пути офицерский разведывательный дозор донес, что на железнодорожной станции сосредоточились крупные силы Сорокина, которые продолжали прибывать.

Тогда Дроздовский от атаки Кореневской под утро отказался и заночевал в хуторе Бейсужек. В это время дивизия Казановича вела тяжелый бой, оказавшись, таким образом, без поддержки: сорокинцы получали возможность усиливаться у Журавки за счет войск, находившихся на станции Кореневская.

Впоследствии такое решение командира 3-й дивизии вызвало немало споров среди белых мемуаристов. Деникин, к примеру, сетовал на случившееся в таких словах: «…Многие военачальники с чрезвычайной неохотой подчинялись друг другу…»

Здесь не надо сбрасывать со счета самолюбие Михаила Гордеевича: он не забыл того, что всего неделю назад властный Казанович объявил себя старшим над ним, поскольку носил генеральские погоны, а его соратник был только полковником. К тому же натянутыми оказались и отношения дивизионных штабов.

Но все же думается, что не из-за мелочной обиды Дроздовский придержал в ту ночь свои войска. А сил-то у него для атаки станции Кореневская набиралось меньше половины стрелкового полка измученных боями добровольцев. Они сражались на пределе человеческих возможностей в меньших силах.

..Дав на отдых «дроздам» всего полночи, их командир в последующие дни действовал привычно решительно и требовательно. Он словно очнулся после того психологического срыва, когда вместе с Казановичем безуспешно штурмовал Кореневскую.

Утром 25 июля дивизия Дроздовского вышла в тыл Журавской группе красных и двинулась на Выселки. Там вела бой 1 — я дивизия добровольцев. Стороны повели маневренные действия.

«Дрозды» обошли противника, но вскоре и сами оказались обойденными. Михаилу Гордеевичу пришлось лично встать во главе Солдатского полка, чтобы отражать атаки сорокинцев. Те в итоге оказались сами в кольце полуокружения, и им пришлось прорываться в рукопашных схватках через боевые порядки белых, что обошлось красным большими потерями.

Журавская их группа оказалась преследуемой добровольцами генерала Казановича В горячке боя Марковский полк даже попал под пули дроздовцев. К четырем часам дня того же 25 июля группировка большевистских войск под Журавкой оказалась полностью разгромленной.

Значение успешно проведенного боя для белых оказалось велико: теперь они могли развивать наступление на недалекий Екатеринодар. 27 июля Дроздовская дивизия захватывает станицу Кирпильскую на пути к Усть-Лабе. Это был заметный успех: противник отступал в беспорядке.

Развернув опять дивизию в боевой порядок, Дроздовский начал движение на Усть-Лабу. 29 июля он атаковал ее одновременно со станицей Воронежской. Красные, державшиеся здесь, оказались отрезанными от своих главных сил. Тогда Сорокин сильно контратаковал фланги «дроздов», и тем самим пришлось перейти к обороне.

Трудно сказать, как бы развивались события в ближайшие дни, если бы не личная инициатива полковника Генерального штаба Запольского. Он командовал у Дроздовского внештатным батальоном 2-го Офицерского полка — Кубанским пластунским, составленным из пеших казаков-кубанцев, добровольцев последних дней из близлежащих станиц и хуторов.

Под вечер в штаб к Дроздовскому из батальона кубанских пластунов прискакал хорунжий с радостной вестью:

— Господин полковник, хорунжий Журбенко от полковника Запольского с донесением.

— Докладывайте, хорунжий.

— Полковник Запольский доносит, что разведка пластунов невооруженным глазом наблюдает отход красных обозов за Кубань.

— Хорошая новость. Как отходят обозы?

— Поспешают, господин полковник. Бегут, значит.

— Отлично. Что еще у тебя есть для меня, Журбенко?

— Полковник Запольский передает, что он в такой выгоде с подошедшими корниловцами своим батальоном пошел брать Усть-Лабу и станицу Воронежскую.

— Когда он начал атаку?

— Как только приказал мне доставить в штаб донесение…

Станицы Усть-Лабинская и Воронежская были взяты добровольцами в едином порыве. Арьергард сорокинских войск, попытавшийся было встать у них на пути, был частью уничтожен, частью рассеян.

Прибыв в Усть-Лабу, Дроздовский приказал командирам частей:

— День 30-го всем дается на отдых. С наступлением темноты выступаем на Екатеринодар…

Отдых был прерван уже днем: от главнокомандующего Деникина поступил приказ всеми наличными силами продолжить наступление на столицу Кубанской области. В движение пришла вся Добровольческая армия, видевшая перед собой заветную цель 2-го Кубанского похода:

— Даешь Екатеринодар!

К 1 августа Екатеринодар оказался охваченным белыми с двух сторон — с востока и севера. В этот день «дрозды» заняли Пашковский разъезд (вблизи пригородной станицы Пашковской, находившейся в руках противника), где расположились на ночлег, выдвинув вперед усиленные дозоры с пулеметами. Однако красные их не тревожили.

С рассветом упорный бой возобновился с перестрелки. Дроздовский приказал полковнику Витковскому:

— Атакуйте станицу двумя вашими батальонами. Пашковскую пройти без остановок и максимально выдвинуться к городу…

Атака получилась лихая. Стрелковые цепи двух батальонов безостановочно покатились через кукурузные поля и сады на Пашковскую. На рассвете они оказались на ее окраине. Красные оставили станицу и, преследуемые добровольцами по пятам, стали откатываться еще дальше.