Ольга Круглова - Япония по контракту

— Разбивание арбуза — традиционное японское развлечение, — объяснил Ода. — На летнем пикнике мы всегда делаем это.

Первая попытка разбить арбуз была предоставлена ей как почётной гостье. Пока Ода устраивал огромный арбуз на ложе из пластикового пакета, чтобы не испачкать в песке обломки, Митико завязала ей полотенцем глаза, как в жмурках, дала в руки палку и покрутила, чтобы сбить с правильного направления. Студенты стали бурно болеть, хором советуя, куда двигаться. Под крики: "Бей!" она изо всех сил ударила палкой пустоту. Пока присутствующие хохотали над её неудачей, полотенце и палка перешли к Намико. Вслед за ней безуспешные попытки проделали доктор Чен, аспирант Танабу… Когда все старшие по званию оплошали, палку дали младшему. Ода удачно выбрал направление и точно ударил, разбрасывая алые осколки. Студенты быстро справились с арбузом, а корки закопали в глубокой яме вместе с другими съестными объедками, которые гниют. Пивные банки и пластмассовые миски сложили в рюкзаки, чтобы забрать с собой.

Коротая время, оставшееся до положенного часа отбытия, парни резвились, зарывая в песок кроткого Танабу. В кучу песка пониже пояса жертвы воткнули большую бутылку из-под кока-колы и стали раскачивать её, дружно хохоча. И Хидэо смеялся, и Шимада, и женщины. Японцы не стесняются естественного. В жару сэнсэи на собраниях, нимало не смущаясь, подтягивали штанины, оголяя ноги, чтобы дать вентилятору их обдуть. Хидэо, принимая её в своём доме, после прогулки снял носки на глазах у гостьи и принялся массировать голые ступни. А на улицах ей не раз приходилось видеть средь бела дня мужчин, справляющих у сточной канавки малую нужду. Трезвых мужчин, хорошо одетых… Японцы не стесняются естественного.

Праздник встречи двух звёзд.

Даже ночь накануне так не похожа

На обычную ночь!

Басё "Накануне праздника Танабата"

Инженерный факультет устроил праздник в честь дня своего основания. Хидэо облачился в шаровары — праздник-то спортивный — и отправился на стадион. Ей он тоже посоветовал присутствовать.

— Я похлопотал, и Вас тоже пригласили участвовать в жюри! — Хидэо весело подмигнул ей.

Cэнсэи одетые непривычно — в спортивные костюмы, собирались заняться делом привычным — заседать: студенты традиционно отмечали годовщину конкурсом красоты, который судили преподаватели. Стол жюри установили на травке возле трибун, секретарши раздавали сэнсэям анкеты, отпечатанные специально для праздника. Студенты, усевшись на синие пластмассовые покрывала, раскрашивали лица дамской косметикой, запихивали под футболки скомканные газеты, изображая женские прелести. К бумажным грудям добавили юбки, шляпки, лифчики, парики. Наверное, такое направление мыслям парней придавала изолированность в японской жизни мужчин от женщин, порождавшая эффект казармы. Девушки с инженерного факультета — Митико да жиденькая кучка секретарш — хихикали в сторонке, не принимая участия в мужских забавах.

Но парни справлялись и без них. На пыльное поле стадиона вышел разбитной ведущий, из динамиков грянула лихая американская песенка, и представление началось. Команда с кафедры роботов раскачивала бумажными грудями с профессиональными ухватками девиц из кабаре. Певец в трусах, вырезанных сзади сердечком, пел, повернувшись к зрителям тылом. Щуплый паренёк, закутанный в большое полотенце, жеманничал, изображая девушку, раздевающуюся на пляже. Отчаявшись справиться с лифчиком, он приблизился к столу жюри и, извиваясь в подобающих случаю ужимках, попросил сэнсэев расстегнуть крючки. Желающих помочь оказалось много, сэнсэи хохотали до слёз. Безусловным фаворитом оказался молодой толстяк — его пышные формы вполне соответствовали напяленному на него женскому купальнику. Но он один не смог вытянуть в лидеры свою кафедру суперкомпьютеров. Вперёд вырвалось отделение искусственного интеллекта, оно вывело на футбольное поле парня с бумажной трубой на голове. Пока парни, наряженные девицами, прикрывши наготу синтетическими мочалками, извивались в завлекательном танце, труба, вполне опознаваемо изображавшая некую часть мужского тела, под звук хлопушки выбросила ленты белого серпантина. Сэнсэи зааплодировали и единодушно поставили искусственному интеллекту высший балл. Японцы не стесняются естественного. А она, не зная, куда девать глаза, уткнулась в анкету и нарисовала жирный минус. Сидевший рядом профессор Сато покосился на минус неодобрительно, попросил подвинуться:

— Я сейчас вернусь, я ненадолго, только схожу по-маленькому.

Она смутилась, не понимая, что ей делать со столь интимной информацией? В конце концов решила, что деликатный Сато хотел избавить её от лишнего беспокойства — не садиться, а дожидаться его скорого возвращения.

— Август у нас — сплошные праздники, — сказал Хидэо. — Скоро Танабата. — Как, Вы не знаете, что такое Танабата? Разве в России не празднуют Танабату? — Хидэо был очень удивлён.

И китаец Чен удивился — в Китае, как и в Японии, праздновали Танабату — седьмой день седьмой луны, праздник встречи двух звёзд. Чен рассказал легенду: двое влюблённых, пастух и ткачиха, бросили работу ради свидания, и Бог наказал их — повелел жить на разных берегах большой реки. И с той поры они живут врозь — две звезды по разные стороны Млечного Пути. Но раз в году, седьмого августа они встречаются, пересекая небесную реку по сомкнутым, как мост, крыльям сорок. Доктор Чен хорошо знал легенду, потому что она пришла из Китая. И японцы знали сказку о пастухе и ткачихе, правда, они называли их принцем и принцессой. Но все относились к сказке серьёзно. И дружно соглашались — устроить праздник в честь этой звёздной встречи стоит.

Позвонила Намико, сказала:

— Фестиваль Танабата продлится всего три дня, с пятого августа по седьмое. Местное телевидение сообщило: около двух миллионов людей приехали в город полюбоваться Танабатой.

Значит, население города утроилось. И никого не испугала жары. Правда, на улице было уже не тридцать три, как в первую неделю лета, а двадцать девять, но передвигаться по городу было трудно. Однако Намико настаивала:

— Вы должны насладиться фестивалем Танабата! Это самый красивый праздник в Японии! — Намико предложила поехать в центр вместе.

Город изменился. По разным сторонам торговой улицы поставили двух больших кукол из папье-маше — белокурую девочку в балетной юбочке и паренька в западном камзоле. Куклы протягивали друг к другу руки, Япония решила поиграть в сказку. В торговом квартале всё пространство под стеклянными сводами заняли бумажные фонарики. Впрочем, название "фонарик" плохо подходило к огромным сооружениям. Высоко, под самыми стеклянными сводами располагался верх фонарика — большой шар или барабан, с которого свисали многочисленные хвосты метров десять длиной. Их набирали из цепей, спиралей, журавликов, корабликов, драконов, сложенных из бумаги по канонам знаменитого японского искусства оригами. Мириады вещичек из бумаги наверняка потребовали бездну труда и времени…