Ольга Круглова - Япония по контракту

— Говорите, пожалуйста, потише! Я очень устаю от Вас! Вчера Намико сразу догадалась, что я беседовал с Вами, я пришёл домой почти больной.

Хидэо и правда выглядел измученным. Он согласился прочесть статью сейчас же. Войдя в его кабинет, она увидела Чена.

— Я пригласил его, чтобы принять участие в обсуждении нашей работы, — объяснил Хидэо.

— Но доктор Чен не специалист в нашей области, чем он может помочь? — удивилась она, но развивать эту тему не стала, сообразила — Хидэо пригласил посредника. Анна говорила — все острые дела японцы исстари предпочитают решать через посредника.

— Давайте помолимся, — смиренно сказал Хидэо, — чтобы Бог помог нам провести обсуждение мирно!

Значит, окончательно она измучила бедного сэнсэя, раз в посредники он призывал не только Чена, но и Бога. Они договорились так — она перепечатает статью в последний раз, а Хидэо немедленно отправит её в редакцию. Доктор Чен не проронил ни слова — он был идеальный посредник. И Бог тоже помог.

Вечером они с Анной сидели в маленьком ресторанчике.

— Посредник возникает потому, — говорила Анна, — что японцы бурных стычек не выносят. Хрупкие они, нежные. А мощные поля такой энергичной особы, как ты, да ещё обуреваемой сильными эмоциями, вообще испепеляют чувствительную японскую душу, — смеялась Анна. И вздыхала. — Это все признают, Япония — рай для туризма, а для сотрудничества, для бизнеса — ад.

— Нет, ад, пожалуй, это слишком, — не соглашалась она, — просто Япония — нечто специфическое. С чем можно справиться в конце концов.

Весь век мой в пути!

Словно вскапываю маленькое поле,

Взад-вперед брожу.

Басё

Ты не думай с презрением:

"Какие мелкие семена!"

Это же красный перец.

Басё

Если сосед построит амбар, я рассержусь.

За излишней скромностью скрывается гордость.

Ячмень у соседа вкуснее, чем рис дома.

Японские пословицы

— Я отметил наиболее интересные работы в журнале закладками. Я делаю это для студентов, но и Вы почитайте, — Хидэо указал на густую бумажную бахрому, торчащую среди страниц. На её статье закладки не было. — Это очень престижный журнал! Разве в нём напечатана Ваша работа? Я не заметил.

Не заметить было трудно, её большая статья открывала выпуск.

— Ах, да, но это не относится к моей теме.

Опять невпопад — на полях её текста ярко краснели жирные точки, поставленные рукой Хидэо там, где она цитировала его.

— Разве то, что Вы описали здесь, новый эффект? — продолжал сопротивляться Хидэо, — я давно об этом говорил! Ещё десять лет назад! Да, я свои соображения не опубликовал, но это сделал профессор Сузуки.

Хидэо готов был уступить авторство разве что соотечественнику, но никак не ей. Он почти бегом бросился в свой кабинет, принёс журнал.

— Вот, посмотрите работу Сузуки! Он тоже профессор бывшего императорского университета! Как и я!

В статье было нечто, к делу не относящееся.

— Вы не понимаете! — нервничал Хидэо. — Это именно то, что Вы считаете своим эффектом! — Наконец он сдался. — Хорошо! Я порекомендую Вашу работу студентам! — Но закладки так и не вложил.

— Вы пишете очень много статей, у меня их меньше, — Хидэо хмурился. — И плавать Вы умеете, и в теннис играете, а я нет.

Он не хотел признавать её превосходства. Он и ровню-то в ней признать не хотел. И тревожно следил за ней, соревновался, ревновал… И всё боялся в чём-то уступить.

— Что это за журнал, куда Вы хотите послать нашу совместную работу? Я его не знаю! — То, что именно в этом журнале печатались её статьи, сэнсэя не убедило. — И в библиотеке такого журнала не знают. Я звонил.

Она посоветовала спросить не в маленькой факультетской библиотеке, а в большой, университетской. На следующий день Хидэо радостно доложил:

— Я попросил своего бывшего студента зайти в центральную библиотеку, он работает рядом. Как я и ожидал, такого журнала там нет!

Она позвонила Анне, та работала в центре. Через час в её кабинет, не стучась, вбежал рассерженный Хидэо, бросил на стол лист адресованного ей факса. Анна прислала всё, что нужно: точный адрес журнала, фамилию редактора… Через час Хидэо опять явился в её кабинете, положил перед ней другой факс, точь-в-точь такой, как первый: адрес, фамилия редактора…

— Этот факс прислал мой студент! Я всегда поддерживаю хорошие отношения со своими бывшими студентами! — вид у Хидэо был торжествующий. А о своих словах — такого журнала нет! — он словно забыл. И её слова — но зачем мне вторая копия той же информации? — пропустил мимо ушей. И всё повторял: — Это прислал мой бывший студент! Мой!

Словно ненадежно ощущал себя Хидэо в роли начальника. Словно опасался, что она вот-вот сорвется с назначенного ей места подчинённой. И всё пытался доказать — ей или себе? — он наверху! Он постоянно нуждался в подтверждении этого, в одобрении, в похвале… А если она мешкала, задавал наводящие вопросы:

— Вы разделяете мою идею? Да? Но как-то пассивно. — Хидэо намекал на скудость её похвал. — Не правда ли, моя идея хороша? И квартира, которую я снял для Вас, удобна? И вообще я всё хорошо устроил для Вашей жизни в Японии, не правда ли? А ещё я организую для Вас поездку на международную конференцию в Фукуоку. Вы сможете доложить результаты наших исследований и увидеть другой японский остров — Кюсю!

Хидэо сказал это два месяца назад. Спустя месяц он уже не был так уверен.

— Вы поедете в Фукуоку. По-видимому. Я ещё подумаю. — Недели за две до предполагаемого отъезда он заявил решительно: — Вы поедете. Готовьте доклад!

Она написала доклад и купила лёгкое платье, необходимое для жаркого южного острова Кюсю. До отъезда оставалась неделя.

— Я не уверен, что Вам стоит ехать. Работу могу представить и я. Ведь я поеду обязательно. Я — член Оргкомитета! Впрочем, возможно, поедете и Вы.

До отъезда оставалось четыре дня.

— Я ещё не решил насчёт Вашей поездки, — уклончиво ответил Хидэо на её вопрос. И принялся размышлять вслух: — Вас пригласили в Японию на очень хорошую зарплату. И Вашу прекрасную квартиру оплачивает токийский научный фонд. А Вашу поездку в Фукуоку придётся оплатить моей лаборатории …

Хидэо колебался, прикидывал, не будет ли путешествие на Кюсю для неё слишком, не по чину? Оставив сэнсэя наедине с его терзаниями, она вышла в коридор. Пытаясь унять разгоравшуюся обиду, подошла к окну, залюбовалась цепочкой синих гор. У их подножия, на городской окраине белело что-то странное — не то столб, не то дом…

— Это богиня милосердия Каннон-сама, самая большая статуя в городе, — сказала проходившая мимо Митико, — она тут недалеко.