Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

Все женское окружение, особенно жена и мама, огорчились, что мне придется уехать более чем на три месяца. Одна «мужская сила» на всех постоянно была востребована: житейские проблемы давали о себе знать. Дочь, уцепившись в меня, заявляла:

– Не отпущу тебя. Даже не пытайся уехать. Хочу, чтобы ты гулял со мной и рассказывал о дальних странах!

Незадолго до моей командировки Яна и Михаил (так звали ее жениха) вступили в законный брак. После свадьбы молодожены отправились к морю, в Гагры. Мы с мамой больше всего хотели, чтобы наши опасения оказались ошибочными.

Приехав в Бендеры, мы почти полностью заняли небольшую уютную гостиницу недалеко от центрального бульвара. Богатая фантазия местных градоначальников нарекла его пышно: Парк имени Горького. Бульвар, конечно, считался излюбленным местом горожан. С раннего утра до позднего вечера здесь было многолюдно. Мне он напоминал корпусный парк родной Полтавы… Невысокие белокаменные строения города оживляли силуэты старинной крепости XVI века и Преображенского кафедрального собора. Небольшой город имел более чем 600-летнюю историю. Кто только его не захватывал: татаро-монголы, Венгерское королевство, Молдавское княжество… Пришли турки, которых изгнала Российская империя. Впоследствии здесь господствовала Румыния, затем – Молдавия. А сейчас – непризнанная Приднестровская Молдавская Республика. Отпечатки различных культур сохранились в элементах декора старых построек.

Пушкин за свою короткую жизнь также не обошел Бендеры своим вниманием. Во время южной ссылки он неоднократно пытался разыскать в них могилу коварного гетмана Мазепы, о чем помянул в поэме «Полтава»:

В дирекции небольшого архаичного предприятия ждали нас с нетерпением. Здесь были представители заказчика и подрядчика. Заказчика представляла непосредственно дирекция – в качестве доверенного лица государства, которое выделило средства на комплексное осуществление проекта. Подрядчиком была местная строительная организация. От ее технической мощи зависела быстрая реализация замысла. Между ними находились представители потребителей готовой продукции – военпреды и другие высокие заинтересованные лица. Наготове стояли и монтажники – оборудование для установки в огромном количестве стояло на складской площадке в деревянных упаковках.

Со своей комплексной командой я должен был безошибочно увязать взаимодействие всех звеньев. Малейшее упущение и неточность в графике могли привести к сбою непривычного параллельного (а не последовательного) процесса. Ответственность была колоссальная. Кроме того, важнейшее значение имело наличие психологической и профессиональной совместимости всех руководителей взаимозависимых сторон. Успех зависел от нашей целеустремленной суммарной воли. К счастью, практический опыт, сознание равной ответственности и другие связывающие всех в «морской узел» условия способствовали уважительному взаимопониманию.

За несколько дней напряженной, почти без передышки, работы был составлен график функциональной увязки комплексного процесса. Определили схему генерального плана с размещением новых корпусов с участием главного архитектора города. После разметки на местности начались земляные работы. От скорости выполнения нулевого цикла в увязке с устройством фундаментов под установку оборудования во многом зависело начало успешного старта «бешеной» стройки. Усложняющим фактором стало отсутствие надлежащих условий для работы проектировщиков. Выделенное из-за отсутствия свободной площади убогое помещение было совершенно не приспособлено для этой цели.

После долгих раздумий, посоветовавшись с руководителями смежных направлений, я принял, под свою ответственность, рискованное и нетрадиционное решение. Предложил работу выполнять в гостинице или любом удобном месте. Были сняты временны́е ограничения. Важнейшим условием являлось абсолютное выполнение согласованного всеми сторонами графика. С каждого исполнителя для подстраховки пришлось взять расписку о соблюдении сроков.

Единственным ярым противником принятого решения был главный специалист по санитарно-техническим системам Таубин. По общественной линии он значился профсоюзным лидером. И поэтому заявил, что нарушается закон о длительности рабочего дня. Предупредил, что это чревато большими неприятностями. Хотя он сам вместе со всей своей группой изнывал от невыносимой жары в душном, неприспособленном помещении. Видимо, неприязнь, которая у нас установилась с момента моего появления в институте, открыто проявилась в условиях ответственной командировки.

Я пытался его урезонить и готов был на любой компромисс ради интересов общего дела. Поэтому для смягчения отношений решил переговорить с ним с глазу на глаз. Мой сосед по комнате Марк пропадал на стройке с утра до вечера. Казалось бы, обстановка благоприятствовала. Но с первых же минут общения Таубин занял агрессивную позицию. В грубой форме заявил:

– Вы еще не доросли до такой ответственности! Возглавить группу для проектирования такого важного объекта! Мой стаж работы в институте в несколько раз больше! Я знаком с тонкостями, которые вам и не снились!

Я, стараясь сохранить дружелюбный тон, ответил:

– Кто «не дорос» или «перерос», решали не мы с вами. Руководству виднее. Я ведь не напрашивался! Мне было бы намного легче, если бы, к примеру, назначили вас. Но в данном случае роль архитектора, по общему охвату всех функций, более важна. Наверное, именно это и сыграло решающую роль. Предлагаю все же наладить наши отношения!

Я протянул ему руку. Он сделал вид, что не заметил. Направляясь к выходу из комнаты, зло бросил:

– Жаль, что в войну ты потерял только один глаз!

Таких кощунственных слов я не мог ожидать даже от самого большого недруга. Это было подло! От незаслуженной жестокости моя вспыльчивость удесятерилась. Не в силах сдержаться, я нанес ему звонкую пощечину. Всего лишь! Проводнику поезда, по вине которого пришлось повиснуть на подножке вагона, несущегося в ночи в Черновцы, повезло меньше: удар ему был нанесен изо всех сил…

Мы стояли друг против друга. Глаза в глаза. Он был старше, я моложе. Оба одного роста и комплекции. Он то ли оказался сдержаннее, то ли осознал, что перешел грань допустимого. Но уже у самой двери прошипел: