Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)

В 1917 году у берегов Ирландии все было просто: английские тральщики уничтожали немецкие мины, а немецкие подводные лодки вновь их ставили. Полный конвейер. Посменка. Все уже даже знали о графике противоположных сторон: тральщики – когда и куда примерно надо идти, чтобы вновь найти мины, а подводные лодки – когда и куда надо выдвигаться, чтобы восстанавливать заграждения. Немцы поставили – англичане протралили, немцы поставили – англичане протралили – поставили – протралили – поставили – протралили – поставили —…а англичане взяли и не протралили!

Только сделали вид, что тралят – бабах! Из всего экипажа немецкой подводной лодки U–44 в живых остался только один человек – её командир. До него не дошло, что это над ним так «прикололись» и он, будучи спасённым англичанами, тут же начал возмущаться: почему халтурите, сволочи? Из-за вас уже и к Англии на подводной лодке не подобраться!

В своей книге о действиях немецких подлодок в Первую мировую Р. Гибсон и М. Прендергаст пишут о командире U–44 так: «Это была, конечно, злая шутка, и вполне простительно, что Теббениоханс не увидел в ней юмора. Однако его мысль, что британские тральщики работают беспрерывно, чтобы сделать свои воды безопасными для германских подводных лодок, была наглостью, не имевшей себе равных».

Во время Великой Отечественной войны адмиралу Головко пришлось привечать английского коллегу как товарища по оружию. А этот коллега и товарищ по оружию, в 1919 году – во время интервенции, попал в плен к будущему советскому адмиралу. Тот его несколько дней допрашивал, после чего пленный угодил в архангельскую тюрьму. И при встрече почти через четверть века узнал в нашем адмирале врага того времени. Головко, по его признанию, хотелось от неловкости провалиться сквозь землю, но англичанин его усиленно благодарил, настойчиво припоминая прошлую встречу.

Оказалось, что в тюрьму он попал со страшной язвой желудка, с ней не могли совладать лучшие европейские лекари, да не помогали самые изысканные диеты. А вот наша тюрьма оказалась гибельной даже для такой суровой язвы, и будущий адмирал флота Ее Величества вышел из большевистской тюрьмы здоровым человеком.

Сентябрь 1983 года, военная кафедра Новороссийского Высшего инженерного морского училища, занятия у курсантов радиотехнического факультета по теме «Позывные пограничников на Черном море». Очень жарко и тихо, только шорох карандашей и голос преподавателя… Капитан третьего ранга, разомлевший от духоты в аудитории, заунывно диктует: «Позывной пограничного пункта Мысхако (местечко под Новороссийском) – «Сакля»… Не менее разомлевший голос с задних рядов: «С одной буквой «с» или с двумя?».

Допрос русского моряка, проводимый полицией о. Хоккайдо. Реальный перевод сержанта отделения полиции:

– Откуда пришло ваше судно?

– Откуда надо, оттуда, продажная женщина, и пришло.

– Отвечайте прямо на мой вопрос!

– Зачем я, продажная женщина, тебе прямо на твой покрытый калом вопрос отвечать буду?

– Ваш капитан сказал, что ваше судно пришло из Находки. Это правда? Вы подтверждаете этот факт?

– Этот, продажная женщина, капитан, самка собаки, гонит, продажная женщина, а вы ему верите, вступившие в половой контакт вы в рот! Он вам, продажная женщина, наврет, а вы, самка собаки, ему поверите!

– С какой целью вы имели в своей каюте оружие?

– В какой мужской – половой – орган – каюте?! Какое на мужской половой орган оружие?!

– Два пистолета Макарова.

– Да их, продажная женщина, мне какая – то обнаженная головка мужского полового органа подкинула!

– Вы уверены, что это не ваши пистолеты?

– Вот, продажная женщина! Говорю: не мои это «Макаровы».

– Как вы объясните тот факт, что на обоих пистолетах обнаружены отпечатки ваших пальцев?

– Каких, женский половой орган, пальцев?

– Ваших.

– Да пошел ты во внутренний женский половой орган!

– Не ругайтесь, а отвечайте. Чистосердечное признание облегчит вашу участь.

– Не знаю я ни мужского полового органа! Продажные женщины вы все! За что арестовали то? Самки собаки!

– Вы пока не арестованы, а только задержаны. Через несколько часов прокурор рассмотрит наше представление и примет решение о том, подписывать ордер на ваш арест или нет.

– Ягодицы с ручкой! Прокурор мужского полового члена! Вам Курилы свои, покрытые калом, получить хочется! Вот вы над нами и издеваетесь, продажные женщины!

– Курилы здесь не при чем! Отвечайте на вопрос о пистолетах!

– Половой орган моржа – самца, а не «отвечайте»!

– Прекратите ругаться! С какой целью вы хотели ввезти пистолеты? Кому вы их хотели продать или передать?

– Мужского полового органа тебе лысого, а не «передать»! Не буду ни мужского полового органа говорить, продажная женщина!

– Где вы взяли эти пистолеты?

– Пошел ты на мужской половой орган с этими пистолетами!

– Вы привезли эти пистолеты с собой из Находки?

– Из мужской – половой – орган – одки!

– Из Владивостока?

– Из мужской – половой – орган – ока!

– Вы так и будете неясно выражаться?

– Я, продажная женщина, ясно выражаюсь: катись к вступившей в половую связь матери! Растерявшийся японский полицейский, поняв, что нужно временно перейти к другой теме, меняет тактику. Но его ждет очередное разочарование:

– Ваше семейное положение?

– А?

– У вас есть семья?

– Какая, на мужской половой орган, семья? На мужской половой орган мне семья? Ну ее в ягодицы, эту семью!

– С кем из ваших родных в России мы можем связаться, чтобы сообщить о вашем задержании?

– Я, продажная женщина, тебе, продажная женщина, официально заявляю, что, во-первых, никаких покрытых калом Курил вы от нас ни мужского полового органа вы никогда не получите, и, во-вторых, продажная женщина, никому, продажная женщина, ничего сообщать не нужно. Я сам, продажная женщина, кому надо сообщу!

Зверей вспомнил, братьев наших меньших. Был у меня кот Матроскин, за 18 с половиной лет своей жизни стал он членом семьи нашей. Родился в Южной Атлантике, на глубине 90 метров, наградили мы его жетоном «За дальний поход» на шею на цепочке. Носил с гордостью. Понимал, наверное, весомость заслуженной награды Родины. Однажды в конце 70-х перегоняли мы лодку из Северодвинска в Гаджиево после ремонта. Старшина команды трюмных в 10-м отсеке перевозил овчарку трехлетнюю. Флагманский механик 31 ДиПЛ из каюты механика выходил только в гальюн и на прием пищи, правда, не всегда, остальное время баловался «шилом». Перед приходом в базу, похмелившись солидно, решил проверить лодку. Открыл переборку десятого отсека, а оттуда собачья мордочка «Гав!». Закрыл он, молча переборку, вернулся в каюту, сел и сказал механику: «Это надо же так нажраться, что собаки мерещатся! Все. Завязываю».