Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)

Утром требовал у Этого жратвы. Он, значит, мне жрачки кладёт и презрительно так: «Слышь, ты, сирота… канарская!». Обиделся.

Нассал под кресло. Хорошо!

Проводил археологические раскопки в лотке. Контрольные соскобы, вскрытие культурных слоев, экспертиза останков – осколков – ошмётков Полдня убил, ничего интересного не нашёл. Расстроен. Да ещё эти потом всю вторую половину дня орали: «Блин, скотина, зачем опять весь туалет зассал – засрал – закопал? Да ещё ёршик изгадил, скотина!». Нечувствительные, бездарные уроды.

Этот вчера жратвы притаранил, сразу три пакетика мне дал. Я их одним махом! Не сожрал даже, всосал влёт. Этот пытался жрать кукурузу – полбанки отбил у него в честном бою. Орал потом страшно. Эта, дура, ручки сложила умилённо так, и давай охать: «Ах, котик нам спасибо говорит!». Дубина стоеросовая. Я ж прямым текстом ору: «Ище дайте!». Не дали. И коврик стираный они в туалет зря положили, да.

Нассал на коврик. Хорошо!

В одной деревне жил священник и был у него кот. Священник кота очень любил, поскольку был одинок. Однажды вечером он не обнаружил своего питомца в доме, естественно, забеспокоился и бросился его искать. Нашел довольно быстро, поскольку домик и участок у него были скромные – кот залез на верхушку дерева и сидел там, зыркая глазами. Видимо, собака загнала. Увидев хозяина кот жалобно замяукал, да так что сердце у того чуть не разорвалось от жалости. Но, как снять перепуганное животное? Уговоры и приманивания эффекта на дали… Но, мы, слава Богу, не в средние века живем – священник придумал такой ход: привязать к дереву веревку и, с помощью машины, наклонить его к земле. Потом кот или сам спрыгнет, или он его возьмет. Веревку он конечно, привязал и дерево машиной наклонил.

Да вот только коэффициент прочности веревки в расчет не взял – куда ему со слепой верой в господа. В общем, веревка лопнула в момент близости дерева с землей – рогатка получилась еще та! Кот вышел на баллистическую орбиту в мгновение ока, так что священник с его слабоватым зрением так и не понял – куда же делось животное?

По соседству со священником жила женщина с маленькой дочкой. Дочка частенько просила у мамы разрешения принести в дом какую-нибудь зверушку. Но, нафига козе баян? И так с дитем забот хватает. Вот и в тот вечер дочка завела свою жалобную песню: «Мамочка, давай возьмем кошечку…». – «Нет, доченька, мы себе не можем этого позволить». «Но ведь я очень хочу, я себя хорошо веду, слушаюсь во всем…». Мама призадумалась – ребенок и в самом деле чуть ли ангел, не рявкать же, как Жеглов «Я сказал!». И решила все спихнуть на Бога: «А ты доченька, помолись, попроси у господа кошечку, если ты заслуживаешь, то он обязательно ее тебе пошлет». Послушный ангелочек преклонил розовые коленки перед иконой и направил мольбы Богу.

После окончания этого таинства в раскрытое окно влетел тот самый котяра, которого священник пустил по стопам Гагарина. Мама была в шоке…

В прекрасном расположении духа, объевшись сметаны, кот Матроскин вышел погулять по карнизу балкона девятого этажа. Двигаясь поступательно, Матроскин в конце пути уперся головой в побелку стены. Тут он задумал развернуться, да не удержался на узкой дощечке и стал медленно, но неотвратимо падать вниз. Стороннему наблюдателю было видно, что свободное падение никак не входило в планы кота, ибо тот, инстинктивно взмахнув лапами пару раз (что ему мало помогло), закатил глаза и стал истошно орать, стремительно набирая скорость. Несколькими этажами ниже покуривал на балконе дядя Федя, волею судеб пересекая своей давно уже не кудрявой головой траекторию полета кота, греясь на солнышке и время от времени сплевывая вниз на маляров, которые по долгу службы находились в подвешенном состоянии в люльке у третьего этажа и иносказательно материли дядю Федю. Привлеченный необычным звуком, дядя Федя посмотрел вверх. Сверху, затмив собою солнце, приближалось что-то темное. Через секунду он понял, что это что-то было не только темное, но и мягкое. Матроскин, обхватил голову своего спасителя всеми имеющимися в наличии лапами, и, не переставая вопить от радости, выпустил когти. Дядя Федя радости кота не разделил. Насмотревшись фильмов про пришельцев, он причислил свалившийся сверху объект к разряду неопознанных летающих и от страха заорал еще громче, чем Матроскин. Своими отчаянными криками они привлекли внимание тусовавшихся на скамейке во дворе старушек. «Срам-то какой!» – заключила одна из них, затем плюнула и погрозила клюкой куда-то в сторону новостроек. Через пару минут дядя Федя отодрал-таки от лица царапавшегося Матроскина и, раскрутив, швырнул пришельца туда, откуда тот явился, то есть вверх.

Этажом выше жил-поживал, да добро пропивал слесарь-водопроводчик Забулдыгин, жестоко мучившийся по утрам абстинентным синдромом. Сидя на кухне и поглядывая то на часы, то в окно, слесарь размышлял о смысле жизни. В 10.01, напоминая своим поведением и ревом подбитый истребитель, вниз пролетел соседский кот. В 10.03 соседский кот прилетел обратно, застыл на мгновение в Высшей точке траектории; расставив лапы в стороны, повертелся вокруг своей оси, напомнив слесарю вертолет Ка–50 «Черная акула», и, не в силах совладать ни с законами физики, ни тем более, с законами аэродинамики, продолжил свое падение. Забулдыгин твердо решил бросить пить. Несчастный Матроскин летел вниз, минуя этаж за этажом, и без приключений добрался бы до земли, если бы ему на уровне третьего этажа не попались маляры. Маляры не делали ничего предосудительного.

Они красили дом, прикрепив предостерегающую табличку к низу своей люльки, так что прохожий, завернув за угол, сначала получал несколько капель зеленой, либо одну – две более дорогой белой краски и только затем, задрав голову, читал: «Осторожно! Малярные работы!» Матроскин, почти не разбрызгивая краску, рыбкой вошел в ведро (все судьи – 9 баллов). Удостоверившись, что жидкость в ведре хотя и белая, но не сметана, кот постепенно начал выбираться наружу. Маляры слышали, как что-то ухнуло им в краску. «Он в нас камнем кинулся», – сказал более опытный маляр и заглянул в ведро. Камень необычной, напоминающей кошачью голову, формы всплыл на поверхность и вдруг открыл глаза. От неожиданности более опытный маляр выронил именную кисточку и со словами: «Изыди! Изыди!» толкнул ведро ногой.