Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)

Наутро в полку – царский смотр! Царь приехал в полк! Прошел по рядам, узнал хитреца, остановился и приказывает: «Руби меня палашом!». Солдат онемел, головой отрицательно мотает. Царь голос возвысил: «Руби! Не то сей секунд тебя повесят за небрежение приказом!». Делать нечего. Солдат схватился за деревянный эфес, проорал: «Господи Боже, обрати грозное оружие в древо!» – и рубанул. Только щепки полетели! Полк ахнул, полковой поп молится: «Чудо, чудо Бог даровал!». Царь подкрутил ус, вполголоса сказал солдату: «Находчив, сволочь!» – и громко полковому командиру: «За нечищены ножны пять суток гауптвахты! А после направить в штурманскую школу».

В один из выходных дней компания моряков отправилась в увольнение. Как водится, взяли выпивки и закуски. Посидели. Но закуски не хватило, и один изрядно подвыпивший боец был направлен в магазин за хлебом. Дело происходило недалеко от вокзала. В это время других военных моряков перебрасывали из Севастополя в Мурманск. Получилось так, что этот моряк по ошибке был погружен в поезд. Проснувшись утром с бодуна, на одной из станции он рассказал одной молодой паре историю и попросил послать телеграмму в часть, чтобы его не посчитали дезертиром. Молодежь не растерялась и в часть пришла телеграмма следующего содержания: «Белгород. Хлеба нет. Еду дальше».

Курсанты Севастопольского ВВМИУ участвовали в парадах на 7-е ноября в Москве, по-моему, раз в семь лет. В начале 70-х после окончания парад на Красной площади, получив дежурную благодарность от Министра Обороны СССР, все поголовно уволились в город-герой Москву. «Зрелищ и хлеба!». Все бы ничего, но когда за группой разгоряченных курсантов, для пресечения появления в центре Москвы военнослужащих в нетрезвом состоянии, кинулся пехотный патруль, ребята ринулись в ближайшую станцию метро. Пехота оказалась настырливой и рванула туда же. Привыкли, видать, к марш-броскам.

Электричек внизу не оказалось, не скрыться от сивогривых. А грохот кованных сапог уже бил по ушам. Не очень долго думая, ребята пригнули вниз и побежали по туннелю, куда глаза глядят «…быстрее лани». Патруль оказался слаб на передок и встал изумленный.

В итоге было перекрыто движение метро на 45 минут, а курсантам попался железнодорожный работяга, который показал выход на поверхность, чем они и не преминули воспользоваться.

Другая группа прославилась тем, что их бездыханных на саночках с бескозырками на груди, привозили дети к КПП со словами: «Это ваши дяденьки? Они устали и не могут идти. Мы их к вам и привезли».

1979 год. Получили первое военно-морское звание «капитан-лейтенант». Готовимся к представлению офицерскому составу РПК СН К–26. Честно говоря, с самого начала не люблю вот эту аббревиатуру «РПК СН» – подводная лодка она и в Африке подводная лодка. Сидим дома в ванной, чистим картошку на горячее. Естественно, дегустируем сваренный пунш из «шила». Заваливается доктор: «Жена послала за картошкой в магазин, а я спинным мозгом чувствую, что у вас здесь что-то есть». Хрен с ней с картошкой, завтра дочистим. Сели уже с доком и продолжили приятное занятие дегустации пунша. Часам к двенадцати ночи док все-таки вспомнил, зачем его посылали. Берем его авоську, из ванной насыпаем картошку и, не ссы, док, все зашибись!

На подъем флага доктор пришел с бланшем. Немой вопрос – что за фигня? Да, говорит доктор, пришел я домой, позвонил в дверь. Жена открывает и кричит «Я тебя, куда и зачем посылала?». А я ей отвечаю «За картошкой. Вот я и принес. Уже чищенную!».

После пролета поступления в училище начал я изучать азы срочной службы на территории Чехословацкой ССР с 1968 года. Август этого года прославился своей знаменитой попыткой переворота власти в стране. Самое смешное, что в те времена со стороны политбюро ЦК КПСС нас называли защитниками социалистического строя и демократии, во что мы искренне верили, а со стороны чехов – оккупантами и коларабонистами, что в наше время и подтвердилось. Ну, а мы тогдашние 18–20 летние пацаны всего то были человеками с ружьем, но дел в 1968–1969 годах натворили выше головы.

Служил я радиотелеграфистом в минометной батарее. Что нравилось – так это когда проводились учения царицы полей, то вокруг полигона на дорогах его пересекающих выставляли оцепление с инструкцией «Никого не пущать!». В расчет оцепления входил радист с радиостанцией Р–105 и его охранник из той же минометной батареи, вооруженный автоматом. Выдавался сухой паек на трое суток, потому что учения иногда затягивались. Мы себя не забывали и разнообразили свой паек фазанами, зайчатиной или оленятиной, в зависимости от того, что попадется на прицел в лесу, благо там дичи было на два полка, как минимум. Для придания аппетита ходили в ближайшую деревеньку за пивом. Ну, а какое пиво в Чехословакии, вам, надеюсь, объяснять не надо. Однажды весной договорились с соседним постом оцепления на вторые сутки своего дежурства на совместный сабантуйчик. За пивом выпала очередь идти мне и товарищу с соседнего поста. Взяли с собой пустой двадцатилитровый термос и пошли. Пришли в деревеньку, товарищ с термосом остался за углом магазина, дабы не выглядеть в глазах чехов охламоном, сбежавшим из расположения части за добавкой. Захожу в магазин, покупаю ящик пива, выношу его к другу за угол и в течении пяти минут пиво из бутылок переливаем в термос. По старой совдеповской привычке несу пустые бутылки в магазин сдавать с желанием прикупить еще ящичек пивка.

Зашел в магазин, поставил пустые бутылки на прилавок обалдевшей продавщице со словами: «Еще ящик пива, пожалуйста!». Продавщица мне сверху дала за счет магазина две бутылки пива, поскольку она впервые видела человека, умудрившегося за пять минут, выпить двадцать бутылок 12-ти градусного отличного чешского пива.

Было это в Сочи в те времена, когда полулысый чудак набукву «М» с пятном на лбу устроил по всей стране борьбу с пьянством, а попросту говоря, что-то типа застенков гестапо на территории СССР. Представьте себе гастроном на одной из тихих улочек в Сочи за 10 минут до открытия магазина и очередь, человек в 50 у него. Как в той песне: «У павильона «Пиво – Воды» очередь стояла». Нервы напряжены, пытающихся пролезть вне очереди чуть ли не убивают, идет так сказать, волнение масс, июльская демонстрация 1917 года в Санкт-Петербурге. Невдалеке, ближе к проезжей части, стоит женщина лет пятидесяти и ведет себя, как Наташа Ростова перед первым свиданием. Подъезжает и останавливается возле нее груда ржавого металлолома под названием ГАЗ–24 «Волга». Из автомобиля выходит разъяренный молодой человек, открывает багажник автомобиля, достает из него два ящика «Пшеничной», ставит их к ногам женщины. Вся очередь застыла в немом ступоре, глаза выскочили из орбит и повисли на окончаниях нервов от вида такого количества алкоголя. Молодой человек, продолжая говорить на громком матерном языке, обращается к даме: «Я тебя, дура старая, что просил достать!? Два ящика КОНЬЯКА!!! На хрена мне нужна эта водка! Забирай и делай с ней что хочешь!» и хлопнув дверцей машины умчался в даль туманную.