Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)

Любил у нас нравственно отдохнуть каплей Вова. Приятное вино, женщины, свечи… Иногда это несколько вредило службе. Немного. То на развод опоздает, то на занятиях заснет, то вообще не прибудет на службу, по причине отсутствия здоровья. Ругал, ругал его командир, а потом решил показательно наказать, дабы другим не повадно было. Раз ты капитан-лейтенант – служи! Защищай Родину! Станешь хотя капитаном 3 ранга – занимайся самоподготовкой.

Объявляет командир каплею Вове трое суток ареста, за очередную провинность. Ну, Вова подумал, подумал, да и побег к начальнику гауптвахты. В результате переговоров стороны достигли определенных договоренностей и произвели равноценный обмен по схеме: 1 капитан – лейтенант = 3 бутылки коньяка. Бутылки отправились на гауптвахту отбывать наказание, а радостный каплей понесся в магазин покупать шампанское и фрукты. Последующие три дня, не очень обремененные защитой Отечества, планировалось (в целях конспирации) провести безвылазно в постели с очередной пассией.

Надо сказать, что согласно штатного расписания на нашей подводной лодке было и политрабочее тело – заместитель командира по политической части. Как все замполиты, был он соответствующего качества и наполнения, то есть обыкновенной сволочью. Совался куда ни попадя, пытаясь помочь, научить и т. д. и т. п. Занимался тем, чего никогда не умел и чему никогда не учили. И сделал он свое черное дело. Вечером радостный каплей Вова бежал на встречу с дамой. Согласно культурной программе – кино, променад (сегодня еще можно), а потом глубокое погружение в подготовленную квартиру на трое суток. Дама была уже в курсе запланированных мероприятий и даже высказывала по этому поводу одобрение вслух.

И вот по дороге встречает Вова этого чудака на букву «М» – замполита. А тот с радостно – дебильным лицом вещает: «С тебя бутылка! Я с командиром договорился. Он арест заменил на строгий выговор. Так что завтра на службу не опаздывай. Не подводи товарища!».

Политрабочий Голопупенко, при очередном дележе благ подводников, хапнул себе «Жигули» шестой модели и ижевскую двухстволку. И решил этот политрабочий съездить на рыбалку-охоту. Выехал утром и до места предполагаемой охоты добрался лишь к вечеру. Поставил автомобиль на берегу, развел костер, погрелся, разложил сиденья и завалился спать в машине.

На рассвете этот политработник, не умываясь (у политрабочих грязь на семидесятые сутки сама отскакивает, так как в автономках не умываются, а не умываются потому, что не лень чесаться) разобрал и настроил снасти и приготовился к лову, отложив завтрак на пару часов.

Бутерброды, завернутые в газету, лежали на заднем сиденье автомобиля. Рыба бродила поверху, но клева не было. Этот политрук решил совместить рыбалку с охотой. Зарядил ружье и уже не следил за поплавками, а ждал появления крупной рыбы на поверхности, готовый выстрелить немедленно.

Когда напряжение доросло до пика, до Голопупенко донесся подозрительный звук со стороны машины. Медленно повернув голову, он застыл в недоумении и возмущении. Здоровенный бычок, засунув голову в открытую левую заднюю дверь машины, задумчиво жевал бутерброды. Здесь политрабочий понял, что остался без завтрака. Но не это возмутило сволочного замполита. Бычок съел все бутерброды, газету, и принялся жевать рубашку, в которой лежали документы и деньги. Голопупенко нагнулся, положил ружье, взял камень, размером в добрый кирпич, и замахнулся, стремясь попасть рогатому зверю в корму. Но в момент броска ноги поехали по скользкой прибрежной траве, кирпич изменил траекторию и попал точно в зеркало заднего вида со стороны водителя. Звон стекла и мат Голопупенко не произвели на бычка никакого впечатления, кроме того, что жевать он стал еще энергичнее. Злость политрука перешла в стадию неуправляемого цунами, и ружье в руке оказалось мгновенно. Дуплет прозвучал поверх бычьей головы.

Сотни птиц, испуганные двойным выстрелом, взлетели со своих гнезд и подняли сильнейший гомон. Бычок от испуга рванулся в салон, по диагонали машины по разложенным сиденьям с задней левой двери к переднему пассажирскому месту, где безнадежно застрял. Не так сам бычок, как его рога. Точно над сиденьем пассажира рога пробили крышу и аккуратно торчали над машиной, как новомодная спутниковая антенна. Крыша изменила форму, стала напоминать шатер, лобовое стекло лежало на капоте. Голопупенко сквозь зубы шепотом матерился, на цыпочках приближаясь к машине. Приклад ружья со свистом разрезал воздух и над уже затихшей речкой, эхом пронесся шлепок по корме незадачливого зверя. Удар был сильный и главное – действенный. Бычок замычал и весь, вместе с задними ногами, оказался в машине. Его корма сместилась еще глубже, не изменилось только положение головы, намертво зафиксированной рогами в крыше автомобиля. В довершении всего, бычок начал исправлять малую нужду прямо на рубашку с документами. Объем мочевого пузыря быка приличный.

Сей политрук в ступоре наблюдал, как его машина, на манер ванной наполнялась вонючей жидкостью. От злости и бессилия он взвыл, по ходу дела награждая зверя сочными эпитетами. На протяжении трех часов он безнадежно пытался извлечь бычка из салона машины.

Когда солнце поднялось высоко, политрук понял, что самому ему никогда не справиться с этим неуклюжим и огромным животным, намертво застрявшем в салоне автомобиля. Наскоро собрав снасти, лобовое стекло и ружье, комиссар стал моститься на водительское сиденье, когда двигатель завелся, у бычка от испуга и пережитых волнений случилась диарея. Синхронно с ревом мотора, раздался оглушительный треск, и жидкая струя ударила в заднее и боковое стекло машины. Несмотря на отсутствие лобового стекла, вонь в салоне стояла невыносимая. Левое копыто передней ноги сделало невозможным нормальное переключение передач. С трудом воткнув вторую политрабочий Голопупенко начал движение.

Первые пять километров по проселочной дороге прошли почти без приключений. Мешал встречный ветер с мошкой и пылью. На помощь пришли солнцезащитные очки. Правда, когда сей политрабочий доставал их из бардачка, под бычьей мордой, одно стекло из очков вылетело и упало в лужу на коврике. Политрук надел очки с одним стеклом и так, прищурившись на один глаз, выехал на трассу.

Весьма экзотический вид предстал перед дальнобойщиками и автотуристами на трассе. Медленным ходом автомобиль, отдаленно напоминающий «Жигули» шестой модели, с рогатым шатром вместо крыши, с коровой на месте пассажира, засранными стеклами и одноглазым водителем, задолго сбрасывали ход, останавливались, а некоторые просто съезжали в кювет. Полностью лишенный заднего обзора политрабочий Голопупенко даже не догадывался, какие последствия для окружающего мира имела его поездка. Такого внимания этот политрабочий не ощущал никогда в жизни, даже на парткомиссиях. Ни один водитель не мог удержать машину на трассе после увиденного.