Борис Алмазов - Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии

В 1906 году Василий Павлович участвовал в работе Предсоборного присутствия (органа, готовившего собор Русской церкви). В 1908–1912 годах возглавлял законодательный отдел канцелярии Государственной думы. Действительный статский советник. В 1912 году избран членом Государственной думы IV созыва от Тульской губернии. Входил во фракции Русских националистов и умеренноправых. Являлся членом нескольких комиссий: бюджетной, по делам православной церкви, по старообрядческим делам, о печати, о путях сообщения и по местному самоуправлению. В 1915 году он вошел в Прогрессивный блок. В 1917–1918 годах был членом Поместного Собора Православной Российской Церкви, являлся его секретарем. 30 августа 1920 года принял постриг с именем Сергий в честь преподобного Сергия, игумена Радонежского. Вскоре принял священнический сан и был возведен в сан архимандрита.

С апреля 1921 года – настоятель Петроградского патриаршего Троицкого подворья на Фонтанке [62](Петроград). Был заместителем председателя правления церковного Общества объединенных петроградских православных приходов.

На иждивении о. Сергия находились две сестры, оставшиеся без службы и средств к существованию.

В 1922 году его арестовали, и с 10 июня того же года стал одним из основных подсудимых на Петроградском процессе «по делу о сопротивлении изъятию церковных ценностей». Отцу Сергию, в частности, вменялось в вину членство в Обществе православных приходов, хотя он принимал в его деятельности номинальное участие. На суде держался мужественно. Его ответы судьям и обвинителям были спокойны и точны. На вопрос об отношении к «живой церкви» (обновленческому движению) ответил, что живую Церковь он знает только одну – ту, о которой сказано Церковь Бога Живого – столп и утверждение истины (1 Тим. 3; 15).

По воспоминаниям очевидцев, его последнее слово произвело сильное впечатление. Он нарисовал картину аскетической жизни монаха и сказал, что, отрешившись от суеты мира, отдал всего себя внутреннему деланию и молитве. «Единственная слабая физическая нить, – говорил он, связывает меня с сей жизнью. Неужели же трибунал думает, что разрыв и этой последней нити может быть для меня страшен? Делайте свое дело. Я жалею вас и молюсь за вас». Был приговорен к расстрелу.

Находясь в тюрьме, вместе с протоиереем Михаилом Чельцовым читал акафисты, служил панихиды по умершим близким. Также проводил время за чтением сочинений св. Иоанна Златоуста. Перед уходом на расстрел исповедовался у отца Михаила.

В ночь на 13 августа 1922 года вместе с митрополитом Вениамином (Казанским), адвокатом И.М. Ковшаровым и профессором Ю.П. Новицким, обритый и одетый в лохмотья, был расстрелян, по некоторым сведениям, на окраине Петрограда на Ржевском полигоне.

Причислен к лику святых как священномученик в 1992 году на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви вместе с митрополитом Вениамином.

Юрий Петрович родился в 1882 году в г. Умани в семье мирового судьи. Гимназия, юридический факультет Киевского университета, Киевская судебная палата, участие в качестве эксперта в деле об убийстве Петра Столыпина, преподавательская работа в Петербургском университете, признание в ученых кругах – все это у Юрия Петровича было в той, можно так сказать, русской жизни. Той, что оборвалась в 1917 году и сменилась жизнью советской.

Профессор Новицкий был человеком высокой культуры. Собрал богатейшую библиотеку, которую сразу же после революции взял на учет комиссариат Народного просвещения. Правда, дальнейшая судьба этой библиотеки неизвестна. В те годы на гуманитарных факультетах Петроградского университета собралась плеяда замечательных ученых: Л.П. Карсавин, П.А. Сорокин, М.Д. Приселков, Н.А. Бердяев… В суровое время они поддерживали друг друга. С Николаем Бердяевым Новицкого связывали и дружеские отношения. Все эти связи оборвались в 1922 году, когда по указанию Ленина из северной столицы в эмиграцию отправился так называемый «философский» пароход, на котором из страны была выслана практически вся профессорская элита России.

Накануне отъезда Лев Платонович Карсавин приходил домой к Юрию Петровичу Новицкому и долго уговаривал его уехать из Советской России. Но получил категорический отказ.

К советской власти Юрий Петрович относился лояльно. Более того, он с самого начала сотрудничал с ней: организовал Костромской рабоче-крестьянский университет, где регулярно читал лекции. Как же оказался известный профессор-криминалист на скамье подсудимых?

Будучи с детства глубоко религиозным человеком, Юрий Петрович много раздумывал о роли православия в развитии духовной культуры и национального сознания народа, о русской религиозной традиции. Позднее он был дружен со многими известными священниками столицы. Был членом Совета Петроградской духовной академии. Как только Декрет об отделении Церкви от государства дал возможность мирянам приобщиться к церковной деятельности, Юрий Петрович в 1920 году принял активное участие в создании «Общества православных приходов Петрограда и губернии», где его единодушно избрали председателем правления. Среди членов общества были люди самые разные – и глубоко верующие, и потерявшие веру, и вновь вернувшиеся к ней под влиянием происходящих потрясений.

В связи с голодом в Поволжье поползли слухи о возможном изъятии церковных ценностей. Массы верующих волновались. Правление общества после бурных споров приходит к решению, что канонически изъятие прямо подтверждается примерами: это случалось в истории, когда выкупали пленных и помогали голодающим. Петроградский совет тоже хотел мирного разрешения вопроса. Переговоры прошли успешно, Церковь добровольно передавала ценности на помощь голодным и получала возможность контролировать их использование. Митрополит Вениамин посетил Смольный и подписал «Соглашение об изъятии церковных ценностей из церкви», сообщение о котором тут же появилось в «Правде».

Сщмч. Юрий (Новицкий)

Но иллюзия возможности спокойно решать трудные вопросы с властью большевиков рассыпалась уже через несколько дней. Вмешалась Москва. Петроградская комиссия помощи голодающим при Петросовете была полностью заменена, и, когда в нее пришли уполномоченные митрополита для уточнения каких-то деталей, их встретили уже совершенно новые люди, новая обстановка и иная позиция по вопросу изъятия ценностей Церкви. «Никаких переговоров, никаких жертв. Все принадлежит власти, и она возьмет свое, когда сочтет нужным».