Яков Резник - Сотворение брони

Плесконос говорил о блюминге, оказавшемся сильнее, надежнее немецкого «Демага», о металлургах Кузнецка и Новотагильского завода, освоивших одновременно с магнитогорцами на большегрузных печах броневые марки стали, и Игорь еще пронзительнее ощутил значение Урало-Кузбасса в спасении Родины. Не от других слышал — своими глазами видел он раздавленную вермахтом, погасшую угольно-металлургическую базу на юго-западе страны. Листовки Геббельса, попадавшиеся Игорю в оккупированных областях, вещали: «Русский колосс лишился рук и ног, ничто не способно спасти его от полного уничтожения». Игорь не хотел, не мог этому верить, но временами в душу закрадывались сомнения: возможно ли будет за короткий срок восполнить потери угля, руды, металла и машин юга и запада? Он хорошо знал Уралмаш первой пятилетки, когда уральцы только начинали овладевать зарубежным оборудованием, и ему нелегко было представить себе, как возмужала молодая индустрия Урала за те почти восемь лет, что он находился вдалеке от родного края.

Впервые силища Урала и Сибири крупно, в истинном масштабе, стала возникать перед ним в часы полета с Малышевым вдоль Каменного Пояса в Свердловск. Должно быть выверяя на попутчиках свои мысли, нарком заговорил о нераскрытых резервах Урала, о величайшей роли, которую он сыграет в восстановлении и росте танкового могущества Красной Армии, в подготовке неблизкой, но несомненной победы Советского Союза над гитлеровской Германией. Да, польза эвакуации безусловна — много оборудования, рабочих и инженерных кадров будет спасено, люди станут трудиться для разгрома врага. Но не стронешь же с места домны и коксовые батареи, мартеновские печи и шахты, плотину Днепрогэса, запасы криворожской руды и никопольского марганца — их не погрузишь в вагоны, не вывезешь на восток. Их в состоянии заменить, их уже в значительной мере заменяет Урало-Кузбасс с его сокровищами недр и людей.

Неоспоримость выводов наркома Игорь еще глубже ощутил здесь, на Уралмаше, на участке Плесконоса, продолжавшем выпускать в объеме всей прежней сборки металлургическое и горное оборудование для новых мощностей того же Урало-Кузнецкого комплекса.

Значительно хуже, чем с металлургическим оборудованием, обстояло дело с выпуском бронекорпусов.

Игорь обошел три широких пролета — основные участки бронекорпусной сборки. Хорошо знакомый с таким производством на Юге, где оно развивалось и совершенствовалось десять лет, он сумел оценить все сделанное здесь менее чем за два месяца. Какого труда потребовали одни только закладочные стенды для сборки днища, крыши, башни, стенды под сварку и для окончательной сборки корпуса! И в этом, и во многом другом Мальгин ощущал острый ум, хватку, ищущий характер уралмашевцев. Но не обошлось и без упущений.

Поразила Игоря невероятная медлительность сборки корпуса — шестьдесят часов.

— Пришлют борта — нету крыш, крыши доставили — нету днищ. Твердят: трудно металлургам освоить прокат броневой стали, а нам от этого легче?! — раздраженно говорил бригадир слесарей Колтун. Тогда, в тридцать третьем, он вместе с Игорем работал на сборке первого скипового подъемника, а сейчас, встретив Мальгина в цехе, поначалу и не узнал. Потом уж, когда разговорились, вдруг вскинулся: да это ж Игорь!..

Час остался до конца дневной смены, когда бригада Колтуна завершила сборку, подготовила корпус к сдаче мастеру ОТК. Но контролера минут сорок искали по бронекорпусному цеху, а оказался он в башенном — лясы точил в курилке.

— Тоже мне продукция — один корпус! — огрызался он, принимая работу.

Наблюдая эту наводящую на невеселые размышления сценку, Игорь подумал: не попроситься ли ему контрольным мастером на окончательную сборку?

И в самолете с Малышевым, и в этот день в цехе он уже не раз задавал себе вопрос: куда приложить свои силы? Проще было бы выбрать место, если б Уралмаш имел полное танковое производство: Игорь испытывал бы танки, учил бы молодых механиков, готовя себе смену к тому моменту, когда его вызовут на испытания первых уральских «тридцатьчетверок». А здесь, где все завершается на корпусах, — что он может делать здесь?..

На Южном заводе механики-испытатели не отсиживались в ожидании, когда новая модель будет собрана и готовенькой попадет к ним. Михаил Ильич Кошкин приглашал механиков на совещания в КБ, вовлекал их в конкурсы на решение тех или иных конструкторских задач, и нередко предложения испытателей принимались главным конструктором. А выпадет свободный от выездов день, неделя — и механики подменяют в экспериментальном цехе заболевших слесарей, мастеров, а чаще, что больше всего одобрял Михаил Ильич, — людей на контроле, на передаче готовых танков военпредам.

Контрольный мастер… Нет, только контролировать, посматривать со стороны, — это ему не подходит. Вот если б разрешили совместить работу контрольного мастера и производственного… Разве не отвечает второй за безупречное качество сборки? А почему не принимать работу у своих подчиненных, и не только окончательную, как сейчас контролер, но и промежуточную, пооперационную, да отдельно у газорезчиков, сварщиков, слесарей. При такой организации и ответственность за качество вырастет. Этими мыслями Игорь поделился с Колтуном, когда вместе уходили с участка.

— Как считаешь, пойдет такое дело?

— Я — за. Думаю, и Федоров поддержал бы…

— Почему «бы»? — Игорь знал, что Анатолий Федоров, которого помнил еще совсем молодым пареньком, — теперь начальник сборочного цеха, хотя самого его пока не видел. — Заболел, что ли?

— Хуже…

И Колтун поведал историю, поначалу показавшуюся Игорю неправдоподобной.

В отсутствие Малышева на завод приехал начальник главка наркомата. Вознамерившись «подхлестнуть отстающие звенья», явился к Федорову в полночь самых скверных суток.

— При мне дело было, — рассказывал. Колтун. — Спрашивает он Анатолия: «Сколько корпусов отправил заказчику? Сколько в заделе на завтра?» Видит же — на предварительной сборке и сварочном участке всего три корпуса, да и те не скомплектованные до конца металлом, а все равно ругается: «Если на следующие сутки график сорвешь, Федоров, кротом будешь землю рыть». Сказал и сделал: назавтра у нас на глазах отправил Анатолия землю копать на торфоразработках…

— Сегодня же расскажу Малышеву! — возмутился Игорь. — Велел вечером явиться, сказать о впечатлениях. Вот я и скажу… Живо пропишет тому за самоуправство!

— Да тут уже без тебя разбираются. Директор, говорят, в обком обратился. Обещают вроде вернуть нашего Анатолия.

Некоторое время шагали молча.

— Я же хотел идти к бате, — напомнил Игорь. — Третий час, понимаешь, хожу-брожу, а его так и не поймаю. Неуловимый старикан…