Яков Резник - Сотворение брони

Весенним днем тридцать третьего года два легковых автомобиля промчались через контрольно-пропускной пункт подмосковного танкодрома. Дежурный предупредил по телефону все службы:

— Товарищ Ворошилов проследовал к полосе препятствий, товарищ Орджоникидзе — к северной роще.

Командир сводного батальона построил полтора десятка средних и тяжелых машин перед опушкой, к которой приближался, блестя на солнце черным лаком, открытый «паккард» Орджоникидзе.

Как только автомобиль остановился, раздалась команда: «Батальон, смирно!» — и комбат приблизился к Серго.

— Товарищ народный комиссар! Танкостроители и танкисты заканчивают тренировки и подготовку машин к параду войск на Красной площади. Старший испытатель боевой техники командир сводного батальона Жезлов!

Пожав руку комбату, Серго продолжал пристально в него вглядываться — очень уж знакомыми были кряжистая фигура, упрямый подбородок и брови-щетки над серым прищуром глаз.

— Как будто Петр Жезлов воскрес… Не родственник?

— Сын, товарищ нарком. Фрол Жезлов.

— Тот мальчишка, что упросил отца взять его в эскадрон? Тот, что обещал «рубать белых не хуже любого конника»?

«Ну и память!» — мысленно поразился Жезлов.

— Тот самый, товарищ нарком.

— То-то гляжу — вылитый батя!

И перед строем танкистов и рабочих обнял комбата, похлопал его по широченным плечам:

— По доброй воле сменил коня на танк?

Жезлов помедлил с ответом. Хотелось рассказать наркому, как он попал в бронеотряд конармии Буденного и оседлал броневичок вместо скакуна, как окончил военное училище, а недавно — танковые курсы в Ленинграде. Но произнес лишь две фразы:

— Время заставило, товарищ нарком. После курсов надумал в испытатели пойти.

— Похвально. Ну показывай свое войско, Фрол Жезлов!

Серго и Жезлов обходили экипажи. Нарком был в полувоенной форме — фуражка с красноармейской звездочкой, защитный френч, заправленные в сапоги брюки галифе. Он по-командирски громко здоровался с танкистами и рабочими.

У бойцов Серго выяснял, как ведут себя средние и тяжелые танки на полосе препятствий и в дальних пробегах, случались ли непредвиденные остановки и по какой причине — из-за слабости ли мотора, несовершенства ходовой части или по неопытности водителей. Когда командир одной из машин вздумал ответить за смутившегося красноармейца, Серго остановил его:

— Боец сам скажет…

Жезлова поражало, как свободно ориентируется нарком в конструкции новых танков, какие тонкие замечания делает сборщикам и заводским испытателям — будто вместе с ними создавал эти машины, — как он радуется малейшей новинке.

Из-за крайнего в строю танка показался длинный, худой, одетый в синий рабочий комбинезон начальник КБ Ленинградского опытного завода Семен Гинзбург. Веснушчатое лицо выражало досаду — опоздал к появлению наркома.

— Где ты, Семен, прятался?

— В танке, товарищ Серго. Сказали, топливный насос сплоховал… Проверил — все в порядке.

— Гляди, если на Красной площади промашка выйдет — не пощажу!

Но то, как он это произнес, как положил руку на острое плечо конструктора, ясно показывало, что нарком не сомневался в Гинзбурге, что он не случайно доверил ему руководство центральным конструкторским бюро по танкам, а когда пустили опытный завод в Ленинграде, послал туда начальником КБ. Спроектированный ленинградцами однобашенный, пушечный Т-26 стал подвижной лабораторией и одним из самых массовых танков Красной Армии. На шасси Т-26 были сделаны три образца самоходных артиллерийских установок. Но сейчас наркома интересовала главная новинка опытного завода.

— Когда будет готов проект? — спрашивал он Гинзбурга.

— В мае, товарищ Серго.

— Оптимальная толщина брони?

— Шестьдесят миллиметров.

Жезлов догадался: речь идет о проекте первого танка с противоснарядной броней. Но ответ конструктора показался ему фантастичным. «Оговорился, наверно. Мыслимо ли на среднем танке ставить такую, если лобовая броня тяжелого танка и та тридцать миллиметров?!»

Жезлов подумал, что мешает конструктору откровенно поговорить с наркомом, и нашел предлог отойти подальше.

— Ты что хотел мне сказать, Семен? — спросил Серго.

— Конструкторов не хватает. Нам трудно уже сейчас, что же будет дальше? Путиловскому и Южному заводам дают студентов — присылают на практику по тракторам, дизелям, паровозам. Они имеют возможность изучить молодежь, отобрать лучших для будущей работы в танковых КБ. А нам отказывают даже в практикантах. Вы, говорят, опытный танковый, а мы танкостроителей не готовим…

— Жаль, что я раньше не знал. — Серго подергал ус. — Когда практика студентов Ленинградского политехнического?

— С июня по август, товарищ нарком.

— В этом году получишь старшекурсников.

Серго посмотрел на синевато-серую дымку, скрывшую восточный сектор полигона, и попросил Гинзбурга провести всю группу средних и тяжелых танков на дальние трассы, туда, где находился Ворошилов.

— Спросит Климент Ефремович, где я, скажи: задержался с Жезловым. Скоро вас нагоним на командирском танке.

Колонна машин удалилась. К оставленному возле лесной опушки Т-28 подошли комбат и нарком. Жезлов в глубине души надеялся узнать у Серго подробности гибели отца. Однополчанин рассказал, как белые налетели на штаб, как отец бился бок о бок с Серго и прикрыл его своим телом от сабельного удара белогвардейского офицера. Фрол в это время валялся в госпитале — был ранен в разведке…

— Ну покажи, испытатель, каков мотор, какова машина.

«Нет, не время спрашивать».

Не успел Жезлов занять место за рычагами управления, как услышал позади возню и, обернувшись, увидел Серго, который спустился к нему через башенный люк и занял место стрелка.

— Заводи! Полные обороты давай!

— Не имею права! Запрещено посторонним…

— Это я посторонний?!

Жезлов растерялся. Вправе ли он применять к наркому и члену Реввоенсовета строгую инструкцию для испытателей танков? Но пока он думал, как поступать, Серго потребовал:

— Танкошлем давай — вот это будет по инструкции.

Жезлов подал наркому шлем стрелка:

— Застегнитесь.

Включил стартер и, тронув танк с места, скосил глаз на Серго. Тот, немного привстав, подался к смотровой щели и, увидев, что танк параллельной ровной трассой обходит полосу препятствия, кольнул усом щеку Жезлова:

— Не хитри! Поворачивай на эскарп!