Михаил Кольцов - Испанский дневник

После долгого сопротивления, волокиты и колебаний военное министерство приняло основы организации регулярных войск, предложенные Пятым полком. Военной единицей утверждена сводная бригада из трех-четырех батальонов, с разведывательным отрядом, саперной ротой, взводом связи, транспортным отрядом и тремя артиллерийскими батареями. В батальоне – пулеметная и три стрелковые роты. Бригада должна насчитывать 3000 человек, 12 орудий, 2500 винтовок, 60 пулеметов.

Конечно, такой состав бригады имеют пока только на бумаге. Но формирование началось; разношерстные, сшитые из лоскутков колонны перевёрстываются на бригады. Лучше всего дело идет у Листера, его бригада скоро будет готова. Всего в первую очередь на фронт выйдут шесть бригад. Но у них еще нет ни оружия, ни транспорта. Ларго Кабальеро и его окружение проявляют чудовищную и непонятную медлительность в создании резервов.

Очень скверные разговоры идут вокруг генерала Асенсио, командующего центральным фронтом. К чему ни прикасается этот человек – все рушится, валится, сыплется. Его начали потихоньку называть «организатором поражений». Может быть, это просто судьба человека, ставшего козлом отпущения за всеобщие неудачи? Может быть, это безобидная бездарность? Нет, Асенсио очень умен, сообразителен, культурен. По своему кругозору, по умению быстро схватывать положение и разбираться в нем Асенсио прямо светило среди испанских военных. Ларго Кабальеро без ума от него, он безоговорочно защищает этого очень сомнительного человека от нападок и критики.

Сравнительно тихий день. Контрнаступление на Ильескас все-таки задержало мятежников. Если бы можно так держать их хоть недели две, пока сформируется армия и подоспеют резервы! Если бы! И ведь в Альбасете формируется кое-что; там собираются, пока дюжинами, добровольцы-интернационалисты; это будут ударные части, с опытом мировой войны, ими можно было бы возглавить хорошее контрнаступление, отбросить фашистскую орду от Мадрида. Да и танки, самолеты – их все-таки удалось правительству купить немного за границей, они уже начали прибывать, их монтируют, обучают боевой и технический состав, – ну если бы эти две недельки!

Из города исчезают все, кто могут. Но могут далеко не многие. Отправляются из Мадрида, правдами и неправдами, состоятельные люди, крупные чиновники. Бедноте ехать некуда и не на что. А ведь ежели что-нибудь случится, именно бедным людям не сносить головы.

Иностранцы буржуазные либо разъехались, либо перешли из отелей в общежития при посольствах. Корреспондентов осталось четыре-пять человек.

Вечером на улицах уже совсем темно, повсюду спрашивают пропуска, без оружия ездить опасно.

Вдруг появился из Парижа Арагон. Он бросил все дела, трясся вместе с Густавом Реглером и Эльзой Триоле через всю Испанию в грузовике, который Международная ассоциация писателей купила и оборудовала для испанской «Альянсы». Мы ужинали в последнем оставшемся баскском трактирчике, потом долго сидели у меня. Арагон в ярости от позиции правительства Франции, от предательства людей, именующих себя демократами, патриотами, врагами фашизма. Сейчас, когда Мадрид в опасности, они заявляют, что, пожалуй, раньше, в самом деле, надо было помочь испанцам, но теперь уже поздно, теперь уже все равно дело проиграно.

Фашисты подтянули силы и сегодня опять перешли в решительное наступление по всему фронту вокруг Мадрида. Дружинники обороняются не без упорства, но противник сокрушает централизованным огнем артиллерии, танковыми атаками.

Танки внушали сначала животный страх. Теперь дружинники начали понемногу пробираться и забрасывать их пучками ручных гранат. Большую роль в этом сыграл фильм «Мы из Кронштадта», – посмотрев его, испанские комсомольцы мечтают и пробуют повторить подвиг красноармейцев под Петроградом.

Коммунисты и часть социалистов требуют снятия Асенсио с командования центральным фронтом. Ему приписывается авторство теории, которая в последние дни стала гулять в военном министерстве и генеральном штабе: Мадрид оборонять стратегически нет смысла, здесь может увязнуть вся армия, – гораздо лучше оставить столицу, армии уйти на восток, там переформироваться, пополниться, привести себя в порядок и тогда уже окружить Мадрид и разбить Франко.

Обсуждается секретно вопрос об эвакуации правительства и важнейших государственных учреждений. Сторонники эвакуации доказывают, что лучше сделать это сейчас, заблаговременно, чем в последний момент, в порядке бегства. Министр внутренних дел Галарса, не спросив никого, опубликовал в газетах свое заявление, что, вопреки злостным слухам, правительство никуда и никогда из Мадрида уезжать не собирается.

Всё труднее с продовольствием. Приостановлена раздача присланных из Советского Союза продуктов. Они забронированы как неприкосновенный запас на случай перерыва снабжения города.

Очень угрожающе положение с водой. Водохранилище Мадрида – далеко в горах, в районе Лосойя-Буитрато. Прорыв фашистов или даже артиллерийский обстрел Лосойи почти совершенно лишит столицу воды.

Вечером поехал провожать.

В густой темноте прифронтовой мадридской ночи с большим трудом нашел дом и пустой автобус у подъезда. Надо стучать, ручной фонарик и внимательный глаз проверяют через окошечко калитки. Тихий сад аристократического особняка, и внутри, за закрытыми дверями, за плотно задернутыми занавесями, яркий свет и оживление, предотъездная суета.

Сорок человек уезжают из Мадрида поздней ночью. Не на фронт. Не в Валенсию. Не в Барселону.

Это делегация в Москву, к Седьмому ноября, на праздник.

В прошлые годы испанские народные делегации тоже присутствовали на октябрьских празднествах. Уехать им удавалось или ценой долгих хлопот и хождений по полицейским канцеляриям, или ценой большого риска, нелегального перехода границы, с чужими паспортами, с конспиративно измененным маршрутом. Сейчас – рабочим и крестьянам, уезжающим в Советский Союз, правительство республики выдало дипломатические паспорта. Послы, поистине полномочные! Народ выбирал их на работе, в бою, в цехах и в окопах.

Антонио Иерро Муриель, родом из провинции Саламанка, – боец из колонны Орансиско Галана, из Пятого полка. Ранен и ранеными в госпитале выбран в делегацию. А делегация избрала его своим председателем. Пабло Фернандес Амиго, рабочий, литейщик мадридского военного завода, не хуже Иерро Муриеля приспособлен для укрепления дружбы между друзьями. Еще в детстве мальчишки дразнили его: чей ты амиго (друг)? Пабло терялся в ответе и сердился. Но уже с пятнадцати лет стал твердо отвечать: «Я амиго Советского Союза. Других амиго у нашего народа пока нет».