Таня Перес - Дитя дорог

Все это было готово к моему приезду в больницу. Но раньше я ничего об этом не знала. Мне ничего не сказали, а я забыла спросить. Приготовления заняли месяц или немножко больше, когда в один день говорит мне Марья Александровна:

– Да, Танечка, завтра в шесть утра выходим на работу.

– А у меня нет документов.

– Твой документ у меня.

– Я могу посмотреть?

Она мне показывает первый в моей жизни фальшивый документ. Документ выглядит, как все документы, ничего особенного. Я переполнилась гордостью. Я большая!

– Я чиновница! Написано, что я чиновница! Ай, ай! Милка, иди скорее сюда! Иди сюда! Посмотри! Я чиновница! Написано!

На следующее утро Марья Александровна и я, сестра Гаврилова и Татьяна Петренко, вышли на работу в городскую больницу.

Моя радость сменилась паникой, когда я легла спать в столовой у Милы, на зеленом диване. Всю ночь мне снилось мое «чиновничество». Что я, тринадцатилетняя девочка, могу сделать в должности чиновника? Рано утром я уже была готова. Снаружи было еще темно. Я зажгла плиту и поставила на огонь чайник. Мне было просто необходимо что-нибудь горячее. Я дрожала от волнения больше, чем от холода. До сего дня я дрожу от волнения, когда начинаю что-нибудь новое. Тогда это было хорошим волнением. Обещаю. Как обычно, есть было нечего. Мы проглотили по кусочку хлеба, и вышли. Мама Милы держала меня за руку, мы пошли в сторону противоположную мосту, через поля.

– Послушай меня, Таня, вбей себе в голову: с этого момента, для тебя я – сестра Гаврилова. Никаких «мама Милы», ты даже не упоминаешь про гетто! Ты – дочь наших соседей румынского происхождения.

– Я не румынка! – кричу я в ужасном гневе.

– Ты – нет, ты – нет. Ты не румынка. – Утешает меня сестра Гаврилова. – Ты дочь румын, но ты родилась тут, в Балте. Как тебя зовут? Скажи скорее!

– Как меня зовут? Таня Петренко. – Быстро отвечаю.

– Очень хорошо! Не ползи, мы не хотим опоздать!

– Марья Александровна, как же я буду Петренко? Мой папа не мог быть румыном. Петренко – это не румынская фамилия, это русская или даже украинская!

– Ну, хорошо, хорошо. Только твоя мама была румынкой.

Наш поход длился три четверти часа. Мы не переходили через мост, а пошли через поля. Часть полей была покрыта снегом, все остальное было покрыто грязью. Марья Александровна шла как воин, а ползла за ней с большим трудом. Ходьба еще не была моим главным качеством. В особенности на утреннем холоде. В марте на Украине еще очень холодно. Ночью все замерзает. С первыми лучами солнца становится теплее. Мы проходим широкие поля и, наконец, входим в часть города, в которой находится больница. Несмотря на множество моих сомнений, работа в больнице кажется довольно привлекательной. Надеюсь, что мне это удастся.

Пришли. Сестра открыла дверь, волна тепла хлынула на нас. Как хорошо, наверно тут топят. Они не совсем такие бедные как в Любашевке. У них есть деньги на топливо!

– Сними свое пальто. – Говорит сестра. – Таня, я представлю тебя главному врачу. А потом поведу тебя туда, где ты будешь постоянно сидеть. Там тебе объяснят, что надо делать. С этого момента я для тебя «старшая сестра», никаких интимностей! Ты обращаешься ко мне: «извините» и «пожалуйста»! и так же со всеми другими.

– Я не кажусь очень маленькой? – спрашиваю шепотом.

– Ты – это ты! Очень просто. – Так сказала старшая сестра Гаврилова. – У тебя очень серьезная должность помни это!

– А вдруг меня спросят, сколько мне лет?

– Шестнадцать!

– Это ложь! Ой, ой, ой! А если они не поверят?

– Это совершенно не важно. Делай так, как я говорю! Ты болела в детстве и не выросла достаточно. Такое явление существует!

Так решила Марья Александровна. Я успокоилась. Я одета довольно хорошо. Одела зеленое платьице, которое мне прислала моя няня. Марья Александровна взяла меня за руку и повела в кабинет главного врача. Невысокий человек, лет сорока-пятидесяти, может даже больше, я не разбираюсь в этом. С очень приятным лицом.

– Это ты – Таня Петренко?! Я думал, что это взрослая женщина. Зачем вы мне привели эту девочку?

– Она не ребенок, ей шестнадцать лет, она говорит и пишет на трех языках. В вашем персонале есть такие?

Я могу сказать, что я была очень горда в тот момент, но не поднимала глаза. Притворилась скромной.

– У этой девочки блестящий мозг и великолепная память! Где вы еще такую найдете?! В следующий раз она наденет туфли на каблуках и все будет в порядке.

Доктор поднял очки на лоб и пристально на меня посмотрел:

– Скажите, молодая госпожа Петренко, – он обратился ко мне с добродушной иронией. – Работали ли вы когда-нибудь переводчиком?

– Конечно, да, – говорю. – Целый год, даже больше.

Хотя бы эта часть не ложь – подумала про себя.

– Где я буду сидеть? – спросила деловым тоном. – И с кем я должна встретится.

– Сестра Гаврилова, проводите ее, пожалуйста, в бухгалтерию. Там ей все объяснят.

– А какова у меня будет зарплата? – я спрашиваю немного громче.

Обе прыснули смехом. Главный врач посмотрел на меня добрыми глазами и улыбнулся:

– Это будет для вас великолепно, молодая барышня. Очень хорошо, не волнуйтесь.

Марья Александровна торжественно провела меня в «резиденцию бухгалтерии». Помещение было большое, вся мебель была очень тяжелая коричневая и старая. Там стояли два огромных стола, и на каждом из них стояла лампа, типичная для советских кабинетов. За столом, который стоял около окна, сидел пожилой дядя. Его очки находились на кончике носа. Они задержались точно над его верхней губой. Он поднял свои глаза и сказал только одно слово:

– Это?!

Он показал на меня своим длинным кривым и желтым от курения пальцем.

– Это, это, – отвечает сестра Гаврилова. – Это наша переводчица.

– Эта маленькая девочка? Это настоящее богохульство! Я ни за что в жизни на это не соглашусь!

– Степан Иванович, не вмешивайтесь в эти дела. Она сделает свою работу переводчика, и на этом разговор окончен. Пожалуйста, объясните ей ее обязанности.

Бухгалтер прокашлялся:

– Принеси ей подушку на стул, она не достанет до стола.

– Я об этом уже позаботилась. Подушка на стуле. Только объясните ей, что она должна делать.

Сказала и вышла.

Мы остались вдвоем. Бухгалтер осторожно подошел ко мне, посмотрел на меня поверх очков и показал мне своим кривым пальцем толстую пачку отпечатанных листов.

– Посмотри тут все вопросы, которые ты должна задавать всем солдатам, которые приходят в венерическую клинику. А тут бумаги, на которых ты должна заполнить ответы на их языке и по-русски. Немецкий, румынский и иногда, очень редко, итальянский.

«Ай, ай, ай – подумала я. – Я не знаю итальянского!»

Я не показываю вида, киваю головой и делаю серьезное выражение лица.