Владимир Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3

Додик, который не может нам с матерью [446]простить того, что он поздно родился и потому не может идти на войну, кланяется тебе.

Письмо заказным в Действующую армию не принимают, потому посылаю его заказным В. Н. Никольскому, а он перешлет тебе. Иначе пропадет.

2 августа начальник дивизии получил следующую телеграмму из штаба корпуса:

«Генералу Редько. Ввиду болезни и эвакуации генерала Братанова комкор приказал теперь же командировать в дивизию генерала Джунковского, которому, по приеме дивизии, вступить во временное командование ею. Генералу Джунковскому по дороге заехать в штаб корпуса для получения руководящих данных. О приеме дивизии и вступление во временное командование его от генерала Джунковского ожидается донесение. Богданович [447]».

Препроводив мне эту депешу в копии генерал Редько обратился ко мне со следующим предписанием:

«Вследствие приказания командира корпуса предписываю Вам с получением сего отправиться в 7-ю Сибирскую стрелковую дивизию и вступить во временное командование ею».

На другой день 3 августа я выехал к месту нового временного служения.

Командировка эта, с одной стороны, была для меня очень лестной, как доказательство огромного доверия со стороны высшего начальства, т. к. участок 7-й дивизии, в боевом отношении был самый серьезный на всем протяжении нашей армии. Но с другой стороны мне она была неприятна, т. к. между 8-й и 7-й дивизиями особенно дружелюбных отношений не было и я опасался, что мое назначение будет встречено там с неудовольствием, тем более, что там находился такой же бригадный командир, как и я в 8-й, а именно генерал Панафутин [448], который, по закону, и должен был заменять своего начальника по дивизии при отсутствии последнего и потому естественно мог обидеться и, еще тем хуже, заподозрить меня в интригах. Кроме того я знал, что эта дивизия распущена и я боялся, слажу ли я с ней, к тому же мне ужасно было жаль расставаться с 8-й дивизией, у меня было предчувствие, что я уже не вернусь в нее.

За мной из 7-й дивизии прислали автомобиль и я, с большой грустью, расстался и с Редько, и со всеми членами штаба, которые все меня трогательно напутствовали. Проехал я прямо к командиру корпуса представиться и получить указания. Дома его я не застал, зашел к начальнику штаба узнать некоторые подробности, вскоре приехал Трофимов, принял меня более чем любезно, остался обедать, сказал, что хотя в 7-й Сибирской дивизии имеется бригадный командир, но он недавно назначен, он его не знает и потому поручить ему такую распущенную дивизию не мог, а потому решил командировать меня, что Братанов вероятно не вернется, и что поэтому я не должен стесняться никакими бывшими его распоряжениями и действовать совершенно самостоятельно как бы это была моя дивизия, и что он вполне уверен, что я справлюсь с делом, и приведу в порядок дивизию, которая в этом весьма нуждается, что он просит меня произвести тщательную поверку денежных сумм и хозяйство штаба дивизии и делопроизводства и донести ему, в каком виде я все это найду.

Затем он меня ознакомил с некоторыми деталями, боевыми предположениями и подготовкой к ним. В заключение же сказал, что полагает, что Братанов не вернется в дивизию и, в таком случае, он намерен просить о моем утверждении, т. к. я аттестован на дивизию вне очереди. После обеда я уехал от него и меня так не тянуло в 7-й дивизии, что, по дороге, я еще заехал в Пермский лазарет, напился у персонала чаю и только к вечеру был в штабе 7-й дивизии, стоявшем в дер. Юровичи, которая была мне уже знакома.

Начальник дивизии Братанов спал, я пошел тогда бродить по деревне, обошел ее всю, присматривался к порядкам и ища какое-нибудь помещение для себя. Вся деревня представляла из себя какую-то клоаку. В избах поместиться не решился – грязь и мерзость, поэтому решил поставить свою палатку в поле, где только что сжали ячмень. Чтобы несколько укрыть ее от неприятеля (позиция была в 3 верстах), я приказал нарубить сосен и замаскировать ее.

Я был до того не в духе, все мне казалось хуже, чем оно было на самом деле, со всеми меня встретившими я был почти что невежлив. Мне сейчас совестно это вспоминать. Дело было в том, что я в то время был страшно переутомлен и нравственно, и физически, и мне почему-то именно 7-ю дивизию не хотелось принимать. Когда Братанов проснулся, я пошел к нему, и с ним, как я сейчас вспоминаю, без раздражения говорить не мог.

Так прошел вечер, за ужином мне тоже показалось все плохо. На другой день Братанов уезжал в 8 часов утра, я встал к этому времени, чтобы проститься с ним, затем отдал следующий приказ по дивизии:

«4-го августа 1916 г. № 114

Приказ 7-й Сибирской стреловой дивизии

Действующая армия

Во исполнение приказания командира корпуса я сего числа вступил во временное командование 7-й Сибирской стрелковой дивизией. Объявляя о сем частям временно командуемой мною дивизии, я прошу гг. бригадного командира дивизии, начальника штаба, командующего артиллерийской бригадой, командиров полков и всех начальников отдельных частей дивизии помочь мне в трудном ответственном деле, возложенном на меня.

Вполне уверен, что дружной совместной работой мне удастся поддержать боевой дух и отвагу, свойственные доблестным полкам 7-й Сибирской стрелковой дивизии.

Подлинный подписал: временно командующий дивизией,

Свиты его величества, генерал-майор Джунковский.

Верно: вр. и. д. начальника штаба,

Подписав этот приказ и другие бумаги, я обошел весь штаб, знакомясь со всем расположением и порядком, вернулся под скверным впечатлением, послал за комендантом и командиром полицейской команды. Приказал им, чтобы в 4-х дневный срок вся деревня была очищена от грязи, все вылизано, чтобы вызвали дезинфекционный отряд и произвели общую дезинфекцию. Затем пригласил дивизионного врача и наговорил ему всякой горечи.

И.д. начальника штаба Фартушному (он временно исполнял обязанности, т. к. начальник штаба, генерал-майор Воскресенский [450] – и.о. начальника штаба 35-го армейского корпуса) я выразил удивление халатному отношению к денежному ящику, который я увидел в сарае вместе с двуколками начальника дивизии и дивизионного врача, тут же в сарае были и караул и обозные. Велел немедленно денежный ящик поставить под навес у входа в штаб, а сарай очистить, продезинфицировать, убрать елками и устроить в нем столовую для штаба.

Все сразу засуетились, забегали и через несколько дней деревню узнать нельзя было. Для лошадей были устроены навесы, для людей вырыты отличные землянки, работа кипела. Я прямо удивлялся, как это они жили до тех пор.