Владимир Джунковский - Воспоминания (1915–1917). Том 3

«Венерики и глазные». Почему вместе, что общего? «И те и другие могут ходить». Удивительная логика, приказал разъединить.

В хозяйственной части оказалось еще хуже: грязь, помощник заведующего хозяйством ничего не знал и не мог мне ответить ни на один вопрос. Я извелся в дребезги, обещая всех отдать под суд, а помощника заведующего хозяйством разжаловать и проехал дальше. Думал, что и во 2-м лазарете найду тоже самое, но оказалось все в блестящем виде, поразительная чистота, хозяйственность, заведывавший хозяйством был в курсе всех дел. Я не знал, как благодарить доктора. Вернувшись домой, дал дивизионному врачу 3 дня сроку на приведение в порядок 1-го лазарета.

10 августа я с утра проехал в штаб 28-го полка, где в лесу осмотрел 1-й батальон 27-го полка и 1-й батальон 28-го полка. Первый представился мне отлично, второй скверно. Я вызвал офицеров и сказал им, что их батальон на меня произвел плохое впечатление, люди не смотрят в глаза, имеют хмурый забитый вид, фуражки носят как поварские колпаки, после команды «смирно» шевелятся и т. д. Дал им ряд дружеских советов, сообщил им мои требования и выразил надежду, что в следующий раз я найду разницу.

Осмотрев эти два батальона, я отправился по окопам 28-го полка длиной в 10 верст. Мне хотелось успеть обойти их сразу. Окопами я остался доволен. Люди имели хороший вид, хорошо толково отвечали, офицеры, за исключением некоторых, знали свои участки отлично. К 7 часам вечера я обошел все, а начал я в 10 утра. Поехал на автомобиле в Гродненский лазарет поужинал, голоден был страшно, а до них было всего 6 верст. Поужинав, вернулся домой, разобрал бумаги, прочел приказы и лег около часу. В эту ночь немцы двумя ротами повели наступление на 28-й полк, как раз на окопы, которые я обходил, но заставы быстро собрались и опрокинули немцев, это мне доставило большое удовлетворение.

11-го августа я поехал с начальником штаба на наблюдательный пункт начальника дивизии, где мне пришлось бы находиться во время боя. Пункт мне очень не понравился, мал кругозор и устроен он был очень уж примитивно без всяких мало мальских удобств. Приказал переделать. Вернулись мы к обеду, после чего я с дивизионным интендантом [461] [462]поехал за 15 верст в дивизионный обоз, остался недоволен и отдал следующий приказ:

«При посещении мною вчера дивизионного обоза я обратил внимание, что нижним чинам варка пищи производится один раз в сутки. Кроме того по два взвода: первый со вторым, третий с четвертым – получает пищу из одного котла.

На мой вопрос командир дивизионного обоза мне доложил, что это по просьбе обозных, дабы пища была гуще и лучше.

Нахожу объяснения капитана Чернышева [463]не выдерживающими критики и не допускаю такого отношения к продовольствию нижних чинов. Распределение варки по два взвода – для первого и второго и для третьего и четвертого также нахожу неправильным, идущим в ущерб, т. к. первый взвод работает с четвертым, а второй с третьим, в силу чего по два взвода ежедневно получают разогретую пищу.

Приказываю такие неуместные распоряжения по продовольствию командира дивизионного обоза отменить и перейти к нормальному способу приготовления пищи, обязательно делая две отдельные варки на обед и ужин. Раскладку предоставить на утверждение мне. Обязательно к обеду давать кашу.

Что касается соединения двух взводов для продовольствия вместе, то ввиду небольшого количества людей препятствий не вижу, нахожу даже практичным, но надо соединить вместе те взводы, которые и работают вместе, и пищу готовить для них или ко времени выступления их или ко времени их возвращения. Требую немедленного изменения системы продовольствия в дивизионном обозе, согласно моих указаний, и требую, чтобы пища была вкусна и к обеду, и к ужину, не допуская никаких возражений».

12 числа я посвятил весь день на объезд батарей и их наблюдательных пунктов, я подробно ознакомился с расположением всех батарей, как легких, так и двух мортирных и одной 6-ти дюймовой. На наблюдательном пункте я поверял, насколько видно в стороны, затем давал задачи обстрелять то одно, то другое место и наблюдал верность попадания. Некоторые батареи очень все хорошо и сноровисто выполняли, другие вяло и скверно. Со мной был командир бригады, которому я поручал все отмечать. Я осмотрел 9 наблюдательных пунктов и, благодаря этому, изучил расположение противника до совершенства. Вернулся домой, ног под собой не чувствуя от усталости.

13-го августа я посетил обозы 2-го разряда полков дивизий и учебные команды трех полков. За эти дни, увлекшись работой, я перестал хандрить, тем более, что с каждым днем я все более и более убеждался, что мои опасения были напрасны, и все меня окружавшие не только не выказывали недружелюбия, а старались всячески угодить мне, исполняя все мои указания с особенным старанием, a если я делал какое-нибудь замечание, хотя бы самое маловажное – то это уже производило необычайное смятение.

В полках я тоже встретил высшей степени предупредительное отношение и мне это значительно облегчало мою работу. 1-й лазарет, на который я обрушился, стал в короткое время неузнаваем, в три дня сделана была им новая операционная, мухи исчезли, все стало безукоризненно чисто, хорошо.

В лице бригадного командира генерал-майора Панафутина я встретил верного себе помощника, он принял мое назначение с тактом и достоинством, и за все время моего командования дивизией у меня с ним не произошло ни одного недоразумения, он всегда к моим требованиям относился с полным уважением. Это был человек благородный, честный, прямой, и работать мне было с ним большое удовольствие.

Начальник штаба генерал-майор Воскресенский был очень милый симпатичный человек, весьма опытный и знающий офицер Генерального штаба, но он устарел для начальника штаба дивизии, ему это просто надоело быть на такой маленькой должности и потому ретивостью он не отличался и, при всем уважении к нему, я был рад, когда он получил высшее назначение. Дивизионный врач Карсунский [464], уже старик, представлял из себя благороднейшего и честнейшего служаку, он удивительно быстро ориентировался во всех моих требованиях, которые я предъявлял к постановке медицинской части в дивизии и, сочувствуя им, шел всегда навстречу.

Дивизионный интендант кавказец Михеладзе был из средних, но работал добросовестно.

Старший адъютант по оперативной части Фартушный был на редкость добросовестный и выдающийся работник, весьма толковый, знавший дело.

Старшего адъютанта по хозяйственной части Метляева, к счастью, все время моего командования не было, он находился в командировке, думаю, что умышленно, это был родственник Братанова и злой гений штаба, если можно так выразиться.