Екатерина Дашкова - Записки 1743-1810
- Название:Записки 1743-1810
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Мир книги, Литература
- Год:2009
- ISBN:978-5-486-03128-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Екатерина Дашкова - Записки 1743-1810 краткое содержание
Княгиня Екатерина Романовна Дашкова (1744–1810) — русский литературный деятель, директор Петербургской АН (1783–1796), принадлежит к числу выдающихся личностей России второй половины XVIII в. Активно участвовала в государственном перевороте 1762 г., приведшем на престол Екатерину II, однако влияние ее в придворных кругах не было прочным. С 1769 г. Дашкова более 10 лет провела за границей, где встречалась с видными политическими деятелями, писателями и учеными — А. Смитом, Вольтером, Д. Дидро и др. По возвращении в Россию в 1783 г. возглавила учрежденную в том же году по ее предложению Российскую академию для изучения русского языка — уже этого достаточно, чтобы навеки вписать ее имя в историю русской культуры. Но она была и ученым-филологом и писательницей.
Среди произведений Дашковой наибольший интерес представляют публикуемые на страницах этого издании «Записки», в которых имеются ценные сведения о времени царствования Петра III, о воцарении Екатерины II, зарисовки московского быта середины XVIII в., характеристики известных русских и европейских деятелей.
Записки 1743-1810 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вскоре меня посетили госпожа Воронцова с дочерью. Она была вдова дальнего моего родственника. Эта почтенная женщина сочла своим долгом оказать мне внимание в благодарность за мое попечение о ее сыне. Она поручила его мне, когда ему было семь лет, и я воспитывала его до шестнадцатилетнего возраста, когда он поступил на службу с чином майора; его нравственные качества, хорошее поведение и нежное отношение к матери являлись ее утешением в жизни. Она поселилась в соседней избе и провела со мной целую неделю.
Мы предусмотрительно захватили с собой из Троицкого книг и карандашей, которыми рисовали на белом столе разные виды и картинки; каждые три дня стол мыли, и он опять служил для той же цели — бумагой мы должны были дорожить; кроме того, нас развлекал своими забавными выходками маленький казачок, и время шло мирно и тихо в безропотной покорности воле Божией. Мое спокойствие внушало и моим спутницам мужество и терпение.
Я узнала, что в конце апреля при таянии льда и снегов река разливалась почти на две версты кругом и что за неимением плотов и паромов ее переезжали только в маленьких лодочках; мы приехали в зимних кибитках, и я знала, что мне невозможно было достать летние экипажи, поэтому я решила написать императрице и просить ее повергнуть перед своим супругом мою просьбу о разрешении мне вернуться в Троицкое, откуда я обязывалась не выезжать, но где у нас под рукой будет медицинская помощь и где мы будем жить в моем доме, не подвергаясь неудобствам и невзгодам пребывания в простых крестьянских избах. Я вложила в пакет незапечатанное письмо на имя государя; могу сказать, что оно было очень гордое и не заключало в себе униженных просьб. Я писала, что состояние моего здоровья было таково, что мне не стоило писать настоящего письма, а его величеству его читать, так как мне было совершенно безразлично, где и как я умру; но что мои религиозные принципы и чувство сострадания не позволяли мне равнодушно смотреть на мучения людей, разделявших со мною ссылку, ничем не заслуженную, как говорила мне моя совесть; я добавила, что никогда при жизни императрицы-матери я не питала к нему враждебных чувств, и в заключение просила его разрешить мне переехать в мое калужское имение [233], где мои сожительницы и мои люди будут лучше помещены и в случае болезни будут иметь возможность пользоваться уходом врача. Я послала письмо по почте, и надо признаться, мы с нетерпением ожидали результатов. Впоследствии я узнала от лица, находившегося в то время в Петербурге и имевшего свободный доступ во внутренние покои их величеств, что мое послание, чуть не привело к самым ужасным для нас последствиям; но Провидению было угодно спасти меня и на этот раз. Благодаря изменчивости настроений Павла I и какой-то задержке во время путешествия курьера, который должен был нанести, может быть, последний удар еле живой женщине, боровшейся с жестокой судьбой, бедствие было отвращено от нас, и мы получили утешение и облегчение нашего положения.
Когда императрица, получив мое письмо, передала государю послание, адресованное ему, он пришел в ярость, прогнал ее, заявив, что не желает быть свергнутым с престола подобно своему отцу, и не пожелал принять моего письма.
Императрица [234]сообщила госпоже Нелидовой о своей неудаче; тогда та отдала письмо младшему сыну государя, великому князю Михаилу [235], и вместе с государыней повела его к Павлу; смягчившись, он взял письмо и, прочтя его, поцеловал сына и сказал им: «Вы так умеете взяться за дело, что против вас нельзя устоять».
Они ласково и нежно благодарили его, а он написал мне следующее письмо:
«Княгиня Екатерина Романовна. Согласно вашему желанию, вам разрешается вернуться в ваше имение в Калужской губернии.
В прочем пребываю к вам благосклонный Павел».Затем он позвал петербургского военного губернатора Архарова и повелел ему поскорей отправить ко мне нарочного с письмом и вернуть курьера, уже посланного раньше и получившего приказание отнять у меня бумагу и чернила, поселиться в моей избе и строго следить за тем, чтобы я не вступала в сношения с внешним миром.
Архаров [236], по злобе ли или неумышленно, выбрал для исполнения этого спешного поручения курьера, только что вернувшегося из Сибири, куда он отвозил в ссылку какого-то несчастного гвардии офицера. Проехав взад и вперед четыре тысячи верст без отдыха, он вряд ли мог догнать курьера, уехавшего за несколько часов до него; но судьба, очевидно устав преследовать меня, устроила иначе. Второй курьер догнал первого, вернул его и сам с величайшей поспешностью поехал дальше. Я сидела у окна, когда он приехал. Увидав кибитку у крыльца, окруженную моими людьми, я вышла и узнала посланного от императора. Мисс Бете тщетно расспрашивала его, какие он привез вести. Он отвечал, что ничего не знает и что привез мне указ от государя. Я назвалась, и он передал мне вышеприведенное письмо. Не успела я еще его распечатать, как мисс Бете бросилась на колени передо мной, восклицая: «Дорогая княгиня, и в Сибири есть Бог! Не падайте духом!» Она дрожала всем телом и была бледна как смерть. Я ее подняла, просила успокоиться и позволить мне прочесть письмо. Когда я ей объявила, что мы получили разрешение вернуться в Троицкое, она снова бросилась к моим ногам; ее била лихорадка, она бредила, и мне с трудом удалось уговорить ее лечь в постель. Затем я приказала людям накормить курьера и дать ему вина, но он отказался от пищи и просил только дать ему уголок уснуть, так как он провел несколько бессонных ночей. Я послала к дочери сообщить ей счастливую новость; люди мои чуть с ума не сошли от радости. На следующий день я отослала курьера обратно; спросив его, сколько он получает жалованья в год, я дала ему почти вдвое больше. Тогда он в свою очередь чуть с ума не сошел от радости; одна я осталась бы совершенно покойной, если бы не болезнь мисс Бете, тревожившая меня; она бредила и не узнавала никого, кроме меня. Я отходила от ее постели только для того, чтобы писать письма и отправить часть людей в Троицкое, дабы остаться налегке; я твердо решила не уезжать самой, пока мисс Бете не будет в состоянии совершить путешествие. Я отправила с курьером императора также незапечатанное письмо Архарову с просьбой передать его Лепехину [237], непременному секретарю Российской Академии и профессору естественной истории в Академии наук. Так как он был мне очень предан, я рассказала ему о случившемся со мной и дала свой адрес в Троицком. Архаров имел низость задержать мое письмо. Кроме того, я отправила с крестьянином английскому негоцианту в Петербурге, Глину, письма для моих друзей в Англии. Затем я приготовила все к путешествию, дабы оно не встретило препятствий или задержек. Через неделю горячка оставила мисс Бете, она была только очень слаба. Как только ей стало лучше, я послала за сто двадцать верст вперед моих собственных лошадей, остававшихся в Коротове, и через десять дней после приезда благодетельного курьера мы тронулись в путь.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: