Наталья Тендора - Леонид Быков. Аты-баты…

На праздничном концерте в честь 7 ноября в Концертном зале имени П. И. Чайковского А. Александров вспомнил о песне, которая до той поры так и не получила признания. «Смуглянку» встретили «на ура», публика дважды вызывала исполнителей на «бис». После чего многие ансамбли песни и пляски включили ее в свой репертуар… И все же прошли долгие годы, прежде чем песня приобрела поистине всенародную популярность и ее запела вся страна. Произошло это незадолго до 30-летия Победы, после выхода фильма «В бой идут одни «старики». С тех пор «Смуглянка» часто звучит по радио и телевидению, а летчики ее считают своим неформальным гимном.

Так уж повелось, что фильм – дело коллективное. Его успех зависит от профессионализма сценариста, режиссера, оператора, художника, композитора, гримера, звукооператора и других специалистов, а запоминается, в первую очередь, актерской игрой, наиболее полно доносящей до зрителей авторский замысел. Именно исполнители становятся главными проводниками режиссерской мысли, дающими ей плоть и кровь. И к каждому из них он должен найти свой подход, проявить в работе терпение и такт. Быков, как артист, изнутри знал непростую актерскую долю и поэтому, как режиссер, проявлял к исполнителям чуткость и понимание. Даже кинопробы – один из самых мучительных для актера процессов в работе над фильмом, становились у него истинным творчеством. На собственном опыте он слишком хорошо знал, как чувствует себя отвергнутый актер и сколь огромна нанесенная ему психологическая травма. У Быкова-режиссера не было уничижительного: «Тот подходит, этот нет». Единственный, за кого он стоял горой, был Алексей Смирнов. И Леонид Федорович добился, чтобы в роли механика эскадрильи снимался именно этот актер, которого он очень любил.

Столь нежно Леонид Быков относился и к молодежи, доверял ей, не забывая при этом и актеров старшего поколения. И студент-дебютант, и опытный артист чувствовали себя у него на площадке свободно, настолько доброй и удивительно доброжелательной была царившая там атмосфера. На студии до сих пор любят вспоминать, как в 6-й павильон стекался народ – посмотреть, как Леонид Быков снимает свой фильм. Приходили целые экскурсии, чтобы хоть на несколько минут погрузиться в атмосферу доброго творчества и взаимопонимания.

В большом павильоне Киевской киностудии, где одновременно работало несколько съемочных групп, снимать было нелегко. Время от времени съемку «Стариков» приходилось прерывать, чтобы дать поработать коллегам. Много времени забирал на себя и репетиционный момент. Благодаря чему эпизод «обрастал» все новыми, столь важными для правды фильма бытовыми подробностями. Работа текла непринужденно, на волне свободной импровизации, что потом проявилось на экране. И в четко-слаженном актерском ансамбле слились воедино лиризм, комедийность и подлинный драматизм фильма.

Как художник, Леонид Быков четко знал, чего именно добивается от своих коллег. Георгий Прокопец вспоминал: «Обладая великолепным пространственным воображением, он ясно представлял себе, что он хочет увидеть в кадре, и не шел на компромиссы. Но если ему предлагали интересное решение или иную планировку, или яркую деталь и если это по-настоящему было хорошо, а в этом он прекрасно ориентировался, то предложение принималось независимо от того, кем оно сделано.

И вот такое сочетание художнической принципиальности с чутким и доверительным отношением к работающим с ним людям, в конечном счете, давало прекрасный результат.

Я согласен с мудрецом, который сказал, что доброта – это язык, которым немой может разговаривать и который глухие могут слышать. Сейчас, по прошествии времени, вспоминаю работу с ним как великолепный праздник. Праздник не в смысле веселья; а как обогащение, внутреннее наполнение от общения с этим удивительным, талантливым человеком».

Как дорог нам созданный им образ капитана Титаренко, прозванного друзьями Маэстро. Его Титаренко – лихой, опытный ас, верный друг, готовый поддержать товарища в трудную минуту, отец-командир, проявляющий заботу о «желторотиках»-новобранцах, быстро становящихся на войне «стариками». Он вызывает невероятную симпатию – тем, как улыбается, как дирижирует своей «поющей» эскадрильей, как привычно убирает карту в голенище сапога и как, вернувшись на родной аэродром на немецком самолете, бросает своему механику: «Макарыч, принимай аппарат! Во – махнул не глядя!»

Титаренко в душе так и остался мальчишкой – озорным, азартным, как его «желторотики». Маэстро тоже хочется поиграть с ними в футбол, но должность обязывает держать себя в руках. И все же он забивает свой мастерски-непринужденный гол в ворота Ромео и не может скрыть радости при этом!.. Эти и другие маленькие штрихи характера и поступков героя незаметно складываются у зрителей в столь родной сердцу образ Маэстро. Таким Быков навсегда и останется в нашей памяти.

Виктор Мирошниченко, актер: «Леонид Федорович любил импровизировать. В сценарии «В бой идут одни «старики» эпизода с забиванием гола в сцене «разговор с Ромео» не было. В перерыве между съемками других сцен мы постоянно играли в футбол. И он играл. Думали, просто так, отдыхает. А однажды он рассказал нам, что сцену разговора с Ромео о женитьбе будет снимать здесь, на футбольном поле…»

Он играет своего героя предельно точно, с большим чувством, умело и деликатно «ведя» своих партнеров, задавая тем самым всему актерскому ансамблю верный тон. Исполнительская раскованность, широта, щедрость Леонида Быкова на бытовые, в сущности, но такие важные комедийные характеристики и легкий, филигранный переход к иной исполнительской манере – строгой, сдержанной вновь подтверждают его глубокий драматический потенциал. И здесь особенно впечатываются в память две сцены – та, в которой Титаренко узнает о гибели Смуглянки, и финальная – у могилы летчиц.

Подобная работа требовала от актера полной самоотдачи и уверенности в собственных силах. Надо не забывать, что на площадке Быков выполнял еще и режиссерскую миссию, а значит, двойная ответственность требовала от него поистине титанических усилий. Быков работал с утра до ночи. После очередного эпизода садился на землю и вытирал пот с лица. «Сейчас продолжим, только отдохну немножечко», – говорил он, держась рукой за сердце.