Александр Омельянюк - Возвращение блудного сына

А непосредственно в архиве университета, который является его гордостью, хранились около ста тысяч исторических документов и множество кинематографических коллекций.

Размещался он в университетских городках – кампусах Монклоа и Сомосагуас. Монклоа располагался северо-западнее исторического центра Мадрида, и был ограничен с северо-востока проспектами Пуэрта де Иерро и Арко де ла Виктория, с запада улицей Сенда дель Рей, а с юга проспектом Сенеки.

Более поздней постройки и более современный кампус Сомосагуас располагался строго на запад от Монклоа, и их разделял огромный парк Каса де Кампо.

В этом кампусе, разгрузившем Монклоа, теперь размещалась и бо́льшая часть факультетов общественных наук. Университетом Комплутенсе было заключено множество соглашений с иностранными высшими учебными заведениями по обмену студентами и преподавателями.

Благодаря этому столица Испании постепенно стала не только местом концентрации крупного европейского бизнеса, но и престижным центром образования.

После предоставления необходимых документов, в том числе дипломов о высшем образовании «Восточного университета Кубы» и магистратуры Гаванского университета, представления с характеристикой от издателя газеты «Нуэво Геральд», сдачи несложных вступительных экзаменов и собеседований, в том числе на знание языков, путь для Рауля оказался открытым.

Но его естественно интересовали теперь не столько журналистика и психология, сколько, прежде всего, политика, экономика и социология.

После этого его кандидатура была одобрена координатором по международным отношениям и, как все иностранцы, он получил право на одногодичное обучение в этом университете по магистерской программе, преподаваемой лишь на английском языке и на преподавание истории.

На этом факультете проводились лингвистические и литературные исследования, в деталях изучающие Англию и Северную Америку. А по окончании магистратуры можно было получить диплом, например, магистра английской лингвистики. Но это не совсем соответствовало, поставленным им и его американским руководством, задачам. Поэтому по подсказке «американских друзей» его персональная программа обучения и повышения квалификации была несколько скорректирована.

Начав параллельно слушать одни лекции у видных профессоров и докторов наук, он вскоре получил разрешение и сам стал выступать с другими лекциями перед студентами четвёртого и пятого курсов.

Первое время у Рауля совершенно не было свободного времени. Хотя ещё летом он наладил холостяцкий быт в снятой им южнее студенческого городка – кампуса Монклоа – двухкомнатной квартире в доме 110 на улице Феррас, которую ему помогло найти специальное агентство университета.

Но теперь ему нужно было подготовиться к преподаванию, из-за чего пришлось пока много заниматься самостоятельно.

Из этого своего дома он мог пройти пешком через аллею Морет, и по кривым дорожкам Западного (Оэсте) парка, перейдя через проспект Сенеки и шоссе Эль Пардо, оказаться у юго-западного угла университетского городка. До своих зданий факультета политики и социологии он мог добраться и непосредственно по улице Сенда дель Рей или по проспекту Сенеки.

Иногда Раулю приходилось бывать на факультете Политики и социологии в кампусе Сомосагуас. До него он добирался на своём, якобы купленном автомобиле – на деле, выданном посольством США, по шоссе Кастилья, улицам Серсета, Бруселас и Брухула и шоссе Умера.

Жить в самом студенческом городке и в ближайших к нему гостиницах для него было бы слишком дорого, хотя наличные деньги ЦРУ и дополнительно открытый в отделении банка «Сантандер» счёт на имя Рауля Хоакина Мендеса, и позволяли это, а не только «иметь собственный автомобиль». Житьё там могли позволить себе только дети очень богатых родителей. Месяц проживания в кампусах стоил почти тысячу триста долларов, при этом подразумевалось четырёхразовое питание, уборка комнаты и услуги прачечной.

Постепенно у Рауля появилось и редкое свободное время, чтобы хотя бы поздними вечерами окунулся в ночную жизнь Мадрида, считавшуюся одной из самых насыщенных и увлекательных в Европе. Для этого не надо было далеко добираться. От своего дома до исторического центра испанской столицы он мог вполне дойти и пешком.

Обилие маленьких ресторанчиков и кафе, баров и ресторанов не затмевало собой знаменитые памятники архитектуры – известные площади, фонтаны и монументы, древние церкви, и монастыри, принадлежащие знатным семьям многочисленные дворцы, и другие архитектурные ансамбли и художественные галереи. Среди них особенно выделялись мировые музеи, такие как музей Прадо, и другие центры искусств.

Для поездок в относительно дальние районы Мадрида Рауль иногда пользовался и столичным метро.

Постепенно он освоился и вышел на связь с Центром. У него не было других возможностей выйти на эту связь, кроме как через заранее оговорённые с руководством объявления в центральных мадридских газетах с указанием своего имени, фамилии и адреса, или телефона. И только в самом крайнем случае, находясь на грани провала или в полном отчаянии, он мог выйти непосредственно на советское посольство в Мадриде.

В приложениях к столичным газетам «El Mundo» и «El Pais» он, наконец, поместил объявления об оказании услуг в переводе с испанского языка на английский, и в репетиторстве по истории Латинской Америки и философии. Причём текст объявлений, в которых Рауль указал свой домашний телефон и имя с фамилией, он сделал точь-в-точь, как было написано рукой Блэйка Рассела.

Поскольку по объявлению, где он сообщил номер своего домашнего телефона и время звонков, к Раулю теперь периодически наведывались потенциальные заказчики, приход к нему местного жителя – связника резидента из посольства СССР – в случае чего маловероятно был бы идентифицирован агентами ЦРУ, как подозрительный контакт.

Через несколько дней вечером к нему домой, после предварительного звонка, явился испанский гражданин с просьбой срочно перевести ему один документ на английский язык для последующей туристической поездки в США.

– «Добрый вечер, сеньор!» – приветствовал он открывшего дверь Рауля.

– «Здравствуйте…».

– «Я по объявлению! Мне нужен дон Рауль!».

– «Это я!».

– «Я Вам вчера вечером звонил!».

– «А-а! Да-да! Проходите!».

Рауль пропустил гостя в переднюю, мельком взглянув в его лицо. И в этот момент от того предательски пахнуло одеколоном «Шипр», коим в обилии пользовались советские офицеры вообще, и его шеф Ю. И. Дроздов в частности, учивший связников и такому, дублирующему слово, паролю.