Григорий Сухина - Нестеренко

Он пригласил всех в кабинет, познакомился с каждым и начал нам рассказывать о полигоне. Сказал, что полигон создается для решения важной государственной задачи — испытаний межконтинентальной ракеты, что он находится в стадии строительства, но уже начал работать, было много трудностей. Но это временно! Построено общежитие. Семейные живут в бараках и вагонах, но уже заложены каменные дома для офицерского состава. Работают школа и Дом офицеров, размещенные в бараках. Заасфальтированы улицы, закончена бетонка до площадок, посажен парк, сделано уличное освещение. Он увлеченно говорил нам об этих достижениях и перспективах так, что мы сами увлеклись и поняли: с этим человеком можно служить, он сделает все для людей, он энтузиаст того большого дела, которое поручила ему страна, и нам нельзя ударить в грязь лицом. Пожелав успехов в работе, генерал направил нас к своему заместителю по научно-исследовательской работе полковнику А. А. Васильеву для получения назначений».

Из воспоминаний Владимира Яковлевича Хильченко:

«О соцкультбыте (как теперь принято говорить) заботились не в первую очередь. На весь поселок “Заря” были всего одна кирпичная казарма и несколько бараков строителей. Эту казарму мы называли “Казанским вокзалом”, она служила общежитием для всех офицеров. Огромный зал был заставлен солдатскими кроватями. Режим рабочего дня у офицеров был различный, поэтому круглосуточно в этом зале через каждые 15–20 минут звенели будильники. Звучала музыка на все вкусы, играли в карты и шахматы, шумно отмечались разные события (несмотря на “сухой закон”, недостатка спиртного не ощущалось). Толстым слоем лежали окурки и прочий мусор. Митрофан Иванович Неделин, посетивший офицерское общежитие 7 ноября 1956 года, был потрясен царившей обстановкой. Всех нас, находившихся там в это время офицеров, выгнали на улицу сажать деревья в комсомольском парке, а в общежитии устроили аврал по наведению чистоты и порядка».

У городов, как и у людей, свой облик, своя биография, своя летопись и судьба. Слова «Байконур», «Звездоград», «Ленинск» появятся много позже и будут ассоциироваться с такими дорогими для нас понятиями, как «космодром», «спутник», «первый космонавт планеты»…

Тогда, когда все начиналось, ничего этого не было.

Небольшой, в сущности, островок в бескрайней казахстанской степи, но и воздух, и земля, и редкие блюдца маленьких озер — все здесь пронизано духом разных эпох, во всем ощущается дыхание истории, то далекой, многовековой, то совсем близкой. Она воскресает в древних преданиях и доходит до нас в живом слове фактов.

В одном из номеров газеты «Московские губернские новости» за 1848 год была напечатана маленькая хроникальная заметка: «Мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полете на Луну сослать в поселение Байконур…» Здесь нет опечатки. Именно в Байконур более 130 лет назад был сослан неизвестный нам дерзкий мечтатель и фантазер, чье имя почему-то не вошло в летопись космонавтики.

История сохранила и другой любопытный документ. Это книга некоего Джона Вильфорда Уорделла. Называется она «В киргизских степях». На обложке поясняющая надпись: «Сведения из первых рук о жизни в глуши Казахстана накануне индустриализации». В этой книге речь тоже идет о Байконуре. На заре XX века предприниматели английского Акционерного общества Атбасарских медных руд рассчитывали на дешевые разработки известковых карьеров и выходных пластов каменного угля. В 1915 году около 200 рабочих — русских и казахов — были согнаны в Байконур из ближайших мест. Потом был 1917 год, стачки и митинги, налеты конников народного героя Амангельды Иманова, которые защищали рабочий и кочевой люд… В книге описан и памятный субботник 16 августа 1929 года. «Деньги, полученные за этот день, общее собрание постановило внести в фонд постройки самолета “ Карса-Кайский горнорабочий”» — так рапортовали рабочие старого Байконура правительству Казахской республики.

Опыта в конструировании и строительстве столь сложных комплексов и создании оборудования в те начальные годы конечно же не было. Но был энтузиазм, было огромное желание выполнить ответственное задание. И был труд, упорный, настойчивый. День ли, ночь ли, изнуряющая жара или лютый холод — все это значения не имело. Неслыханно быстро рождался первый космический порт планеты.

Ну а название «Байконур»? Этот населенный пункт находится примерно в полутысяче километрах от Тюра-Тама. С ракетно-космическими делами он никак не связан. Вся «хитрость» в том, что, проведя в августе 1957 года первый успешный в рамках летно-конструкторских испытаний пуск межконтинентальной ракеты Р-7, мы, в соответствии с резолюцией ООН, должны были зарегистрировать это событие с указанием даты, времени и места старта ракеты. По режимным соображениям, дабы скрыть истинные координаты стартового комплекса, в официальном сообщении был назван Байконур — населенный пункт, расположенный по трассе полета. Более того, чтобы сбить американцев с толку, в степи спешно построили деревянные стартовые сооружения. Увы, «хитрость» не удалась, и американская разведка довольно быстро разобралась, что к чему. Но и после этого ложный космодром существовал еще лет десять.

Со стартовых площадок Байконура (это название прижилось, наверное, навсегда) был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, взлетел Юрий Гагарин, выведены на звездные трассы автоматические станции «Луна», «Венера», «Марс». Отсюда стартовали «Протоны» и «Зонды», «Молнии» и «Электроны», «Полеты» и «Космосы». Из этих мест уходили на свои орбиты космические корабли — «Востоки», «Восходы» и «Союзы», научные лаборатории «Салют» и «Мир». Байконур провожал и международные экипажи, в состав которых вместе с российскими космонавтами входили их коллеги из многих стран.

Главное богатство космодрома — его люди, военные, ученые, конструкторы. Все те, кто в экстремальных условиях смогли построить прекрасный город, возвести стартовые и технические комплексы, научились управлять космической техникой и продолжают это делать сегодня. Беззаветная преданность и любовь к своему делу, высокое профессиональное мастерство и стремление к достижению конечной цели были и остаются главными качествами испытателей космодрома. Еще в начале нашей эры римский писатель и философ Сенека писал: «Мы не осмеливаемся не потому, что вещи трудны. Они трудны потому, что мы не осмеливаемся». В XX веке в непростой ситуации строители и личный состав полигона осмелились.

Пока шло строительство, офицеры-испытатели полигона напряженно учились. Были организованы специальные курсы, которые давали только общее представление о ракетах. Все это было прошедшим днем. Даже преподаватели-курсов плохо представляли новые ракетные комплексы. Поэтому испытателей, каждого по своей специальности (стартовики изучали работу стартовой системы, двигателисты — работу двигательных установок, управленцы — систему управления и т. п.), командировали в различные научно-исследовательские и конструкторские организации, где создавались новые агрегаты, системы и приборы, которые должны были позже устанавливаться на создаваемую межконтинентальную ракету.