Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам

4 апреля 1917 года Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов провозгласил новым государственным гимном России (вместо ранее объявленной «Марсельезы») «Интернационал». Эту песню, написанную французами Эженом Потье и Пьером Дегейтером, конгресс Социалистического Интернационала уже признал в 1910 году гимном международного социалистического движения. Теперь депутаты Петросовета с воодушевлением исполнили её прямо в зале заседаний как новый гимн страны:

«Весь мир насилья мы разроем

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим, —

Кто был никем, тот станет всем».

Именно так пелся тогда этот куплет – «разроем», а не «разрушим», как стали петь в советские времена.

Впрочем, новый гимн не был единодушно поддержан обществом, и Временное правительство постановило перенести решение этого вопроса на усмотрение Учредительного собрания, которое ещё предстояло избрать.

18 апреля 1917 года министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков направил ноты союзникам России – Великобритании и Франции. В посланиях заявлялось, что российская держава будет воевать с Германией до победного конца.

Это заявление возмутило оппозиционные партии (особенно большевиков, ратовавших за скорейшее прекращение военных действий). Тотчас было организованы демонстрации протеста. Многотысячные колонны заполонили улицы и площади Петрограда. Митингующие требовали немедленной отставки Милюкова, а заодно и других министров-кадетов.

Для партии Ленина эти манифестации стали своеобразной репетицией будущих мятежей и бунтов.

Протестовавшие своего добились – 19 апреля министры-кадеты (Милюков и Гучков) подали в отставку. Освободившийся пост военного министра занял Александр Керенский, вступивший к тому времени в партию социалистов-революционеров.

А чем в тот момент был занят Владимир Маяковский?

В газете «Новая жизнь», которую с 18 апреля 1917 года стал выпускать Максим Горький (совместно с Александром Тихоновым, Николаем Сухановым и другими), Маяковский опубликовал стихотворение, которое мы уже цитировали – «Революция (Поэтохроника)». В нём были слова:

«Радость трубите всеми голосами!..

Мы победили!

Слава нам!

Сла-а-ав-а-ва нам!»

Завершалась «поэтохроника» так:

«… небывалой сбывается былью

социалистов великая ересь!»

Каких именно «социалистов» имел в виду поэт – социалистов-революционеров (эсеров), эсдеков-большевиков или эсдеков-меньшевиков – понять невозможно. Да и называть «ересью» идеи победивших революционеров было тоже довольно необычно.

Под стихотворением стояла дата – 17 апреля 1917 года, то есть написано оно было уже после приезда в Петроград вождя РСДРП(б). Но об этом в стихотворении не говорилось ни слова – как будто социал-демократы к революции никакого отношения не имели. Между тем, до приезда в Петроград Ленина, среди революционеров всех мастей (от эсдеков до кадетов) было очень популярно стремление к объединению – Временное правительство поддерживалось тогда почти всеми, а большевики были готовы протянуть руку дружбы меньшевикам. Но у вернувшегося на родину «короля раскола» были свои планы.

А объявившийся в Петрограде Владимир Хлебников написал и опубликовал своё понимание ситуации в стране:

"Свобода приходит нагая,

Бросает на сердце цветы,

И мы, с нею в ношу шагая,

Беседуем с небом на ты".

Тем временем газета «Новая жизнь» быстро завоевала популярность. В качестве постоянного её сотрудника Горький пригласил Маяковского.

Александр Тихонов:

«При газете „Новая жизнь“ Маяковский предлагал выпустить сатирический журнал „Тачка“. В тачках рабочие вывозили в те годы неугодных им директоров фабрик».

Предложение поэта было принято, и журнал стали готовить.

14 апреля в Тенишевском училище состоялся «Вечер свободной поэзии», о котором «Петроградская правда» на следующий день сообщала:

«В публике едва не началась паника, ибо Маяковский, этот «большевик» в поэзии, иногда опасен… Сначала К.Чуковский пожелал охарактеризовать поэзию Маяковского… Вл. Маяковский перебил лектора: «Довольно вам говорить. Теперь я буду читать…»»

И он прочёл третью часть поэмы «Война и мир».

«Петроградская правда»:

«Кто-то неосторожно закричал „бис“. Маяковский за кулисами поспешно закурил и вышел на эстраду читать „Облако в штанах“ с папиросой во рту».

16 апреля рядовому Военно-автомобильной школы Маяковскому вновь дали отпуск – на этот раз на 14 дней.

А 22 мая во дворце Кшесинской, ставшем штаб-квартирой большевиков, состоялось совещание «поэтов, беллетристов, художников и музыкантов-интернационалистов», в котором принял участие и поэт Маяковский.

В конце мая в редакции «Новой жизни» произошло знакомство Маяковского с социал-демократами Анатолием Васильевичем Луначарским и Платоном Михайловичем Лебедевым (В.Керженцевым), только что вернувшимися из эмиграции. Луначарский был на 18 лет старше Маяковского, Лебедев-Керженцев – на 12, у обоих был большой стаж революционной деятельности. Но так как в тогдашней России их никто не знал, этим безвестным сотрудникам «Новой жизни», надо полагать, льстило внимание 24-летнего стихотворца, которого знали все.

А теперь…

Теперь настала пора появиться в нашем рассказе ещё одному персонажу, которому предстояло (вместе с Бриками) немало лет прошагать рядом с Маяковским.

Звали его Абрам Моисеевич Краснощёк. Родился он в 1880-ом в небольшом украинском городке Чернобыле в семье приказчика. Когда мальчику исполнилось 15 лет, он поехал в Киев – готовиться к поступлению в университет. Судьба распорядилась так, что репетитором его стал студент Моисей Урицкий – тот самый, что через двадцать с небольшим лет возглавит петроградскую ЧК. Неудивительно, что очень скоро Абрам Краснощёк стал членом социал-демократического кружка, а затем и профессиональным революционером с подпольной кличкой «товарищ Михаил».

В 1898 году его впервые арестовали и выслали в город Николаев. Когда стала выходить газета социал-демократов «Искра», Абрам Краснощёк стал её распространителем. Но в 1902 году его вновь арестовали. К этому времени двадцатидвухлетний «товарищ Михаил» успел хорошо показать себя как революционер-подпольщик, и партия решила, что ему лучше уехать за границу. Вместе с Юлием Мартовым и Любовью Радченко (женой Степана Радченко, избранного в состав первого ЦК РСДРП) Абрам Краснощёк покинул родину. Прибыв в Берлин, Мартов и Радченко поехали в Женеву, где их встретил Ульянов-Ленин, а «товарищ Михаил», прожив год в Германии, отправился за океан – в Северо-Американские Соединённые Штаты (в САСШ – как тогда называли нынешние США).