Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов

Вторичный осмотр плоскости также ничего не дал. Очевидно, повреждена главная бензомагистраль.

Я сделал запись в бортовом журнале, составил радиограмму о выполнении боевого задания, повреждениях самолета. Теперь мне, как никогда, нужно было знать, сколько же осталось лететь до линии фронта. Я уже думал, как подобрать площадку на случай вынужденной посадки. Высота была небольшой, земля просматривалась хорошо - определить место самолета было нетрудно.

Пролетев линию фронта на высоте двести метров, мы все-таки дотянули до своего аэродрома. Ищенко, чтобы выйти на курс посадки и сесть с ходу, создал машине левый крен, и в этот момент самолет резко бросило вправо. Я успел ухватиться за ременные поручни, чтобы не удариться головой, и услышал:

- Помогай, помогай! - Это Николай командовал второму летчику.

Затем все стихло. Перестали работать все моторы, внутренняя связь выключилась, самолет превратился в тяжелый планер.

Попытка техников подкачать горючее ручным насосом ни к чему не привела. Я бросил взгляд на приборы. Высотомер показывал уже сто шестьдесят метров. Поднял на всякий случай люк для прыжка с парашютом. А самолет покачивало, он едва держался в воздухе. Командир экипажа продолжал управлять им по прямой о разворотах и думать нечего было.

Когда летчик включил фары, чтобы просмотреть местность, я понял, какая опасность угрожала экипажу. Впереди лежал поселок с деревянными домиками в один-два этажа. Опять взглянул на высотомер. Стрелка прибора показывала сто двадцать метров. "Неужели будем садиться на дома?" - подумал я. Но в это время луч фар осветил деревья. Летчик сделал едва заметный отворот от посёлка, и я понял его намерение отвести беду, дотянуть до леса.

"Но при посадке на лес моя кабина будет смята, как яичная скорлупа. Что делать?.. Мне уже ничем не облегчить положение экипажа, по существу я только лишний груз..." Посмотрев еще раз на высотомер, потрогав кольцо парашюта, обернулся назад и увидел борттехника, который безучастно сидел на своем рабочем месте и смотрел на приборную доску. Движением руки я показал, что буду прыгать и скользнул в люк вниз головой.

...Не помню, в какой момент дернул кольцо. Видимо, сразу же после отрыва от самолета. Воздух, ударивший мне в лицо, напомнил о том, что я в свободном падении.

"Что-то долго не раскрывается парашют..." - мелькнула мысль. Посмотрел вправо: рука, в которой должно быть кольцо, вытянута под тупым углом к телу. Тогда я попытался приблизить сжатый кулак к глазам, но в это время почувствовал сильный рывок и повис на парашюте.

Обрадовавшись этому и забыв, что самолет покинул на предельно безопасной высоте, я не приготовился к приземлению. Правая нога скользнула по откосу, и удар пришелся на левую. Несколько секунд лежал без движения. Острая боль в ноге вывела меня из этого состояния.

Отстегнув лямки парашюта, осмотрелся. Попал в придорожную канаву. Где-то впереди раздался сильный треск. Понял, что летчикам удалось дотянуть до леса. Как они там?.. Сделал несколько скачков на правой ноге. Нет, ничего не выходит. Попытался ползти. Преодолев метров сто и вконец измучившись, остановился передохнуть. В этот момент увидел, что из ближнего дома вышли два мальчика. Они что-то горячо обсуждали. Когда были от меня шагах в двадцати, я окликнул их:

- Ребята, подойдите ко мне!

Один из них, тот, что был постарше, спросил:

- А ты кто такой?

- Я советский летчик. Потерпел аварию, мне нужна помощь.

Они начали совещаться, затем младший сделал несколько шагов в сторону. Видимо, ребята приняли меня за диверсанта.

- А ты как сюда попал? - спросил старший.

- На парашюте, - ответил я.

- А где же он, парашют?

- Да метров за сто отсюда, на дороге.

Тогда старший приказал:

- Колька, сбегай посмотри, есть там парашют-то?

Колька убежал и вскоре волоком притащил парашют.

Теперь уже вдвоем они отнесли его к своему дому, перебросили через забор и быстро вернулись.

- Ну а куда тебя? Может, в госпиталь?

- Нет, ведите туда, где поблизости телефон.

- Тогда пошли на станцию, это близко.

Опираясь на плечо старшего мальчика, подпрыгивая на одной ноге, я медленно двинулся к станции. Теперь-то я хорошо рассмотрел ребят. Старшему, худощавому, но довольно крепкому подростку было лет четырнадцать. Время от времени он принимался уговаривать меня:

- Да ты не стесняйся, дядя, облокачивайся сильнее, - мне не тяжело.

Кольке можно было дать лет десять. Он был немного пониже своего приятеля, но шире в плечах. Шел он впереди нас с моим унтом в руках, и, пройдя так метров полтораста, мы остановились у небольшого здания.

- Вот и станция, - сказал старший, - настоящая-то была вон там, на той стороне, да сгорела от немецкой бомбы.

По телефону я связался с представителем местной власти, и вскоре за мной пришла легковая автомашина. Шофер доложил, что получил приказание отвезти меня в военный госпиталь, расположенный на окраине поселка. Но мне не терпелось узнать, как остальные члены экипажа, и я упросил его отвезти меня сначала к самолету.

Рассветало. Наш самолет, такой грозный в воздухе, беспомощно притих среди громадных деревьев. Уткнувшись средними моторами в два мощных ствола, он повис на обломках, а кабина моя представляла собой бесформенную массу.

Я вышел из автомобиля и, опираясь на шофера, направился к месту аварии. Первым, кого я увидел, был Николай. Опустив перевязанную бинтами голову, он медленно шел мне навстречу.

- Николай!

- Сергей! Жив?.. Борттехник сказал, что ты выскочил из машины, когда оставалось всего метров сто. Это же черт знает что! Почему раньше не прыгал?

- Николай, высота была больше, - возразил я. - Да и как я мог покинуть самолет, не убедившись, что экипажу уже не нужен? Скажи, что с остальными?

- У бортового техника перелом бедра, отправлен в госпиталь. Вместе с ним увезли радиста и второго летчика, у них повреждены позвоночники. Остальные отделались ушибами.

В это время подошел врач. Осмотрев мою ногу, он предложил немедленно наложить шины. Мы присели на сломанное дерево, и Николай рассказал, что было после того, как я покинул самолет, как посадил машину на лес...

Через несколько минут мы были на вокзале, а еще через час - на своей станции. Ожидая нашего возвращения, у автобуса стоял дядя Миша. Встречали нас и Александр Додонов, и Арсен Чурилин, и Василий Рогозин. Каждый хотел хоть в чем-нибудь проявить свою заботу, помогли нам сесть в автобус, и вскоре мы были в войсковом лазарете.

В борьбе со стихией

С 28 июня и до середины июля советские войска, ведя тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами противника, отступали к Дону. Под Воронежем начатое восточнее Курска наступление противника было остановлено, однако группировка гитлеровцев, изменив направление удара на юго-восток, 15 июля вышла в большую излучину Дона.