Николай Долгополов - Легендарные разведчики

Пятницкий был расстрелян в годы репрессий. Но старые кадры ИНО и ОГПУ, к которым относился и Яков Серебрянский, использовали прежние связи и во время Великой Отечественной.

В конце июня 1941 года Георгий Димитров, генеральный секретарь Коминтерна, встречался с Молотовым. Нарком иностранных дел сказал ему, что коммунисты других стран должны помочь советскому народу. Перед Коминтерном были поставлены задачи: организовать саботаж и диверсии в тылу противника, создавать там партизанские движения, разлагать войска фашистов, особенно союзников Германии: румын, венгров, итальянцев. Но самое главное и исключительно сложное — организовать разведывательную работу в странах Европы. Дело в том, что в Болгарии, Румынии, Словакии, Польше агентурная сеть Коминтерна была загнана в глубокое подполье, потеряла связь с советской резидентурой и с Коминтерном. Немецкие спецслужбы действовали очень эффективно. До Советского Союза удалось добраться лишь немногим членам этих разгромленных групп. Можно предположить, что они влились в состав СГОН.

Далеко не всё, особенно поначалу, шло успешно. Так, в Болгарию были заброшены разведывательно-диверсионная резидентура особой группы «Братушки» и похожая резидентура, созданная по линии военной разведки. Их работа в Болгарии в августе — сентябре 1941 года закончилась неудачей. Из 53 человек 37 были быстро арестованы.

Этому есть объяснение. Забросить диверсионные группы с оружием, рациями, продовольствием и прочим снаряжением на чужую территорию всегда очень сложно. Но если там уже существуют подготовленные обученные агенты, заранее созданы секретные, подпольные базы, на которых хранится все необходимое для диверсионных групп, то задача облегчается.

Где действовал австро-венгерский отряд или, как в ту пору говорили, контингент, подготовленный Яковом Серебрянским, неизвестно.

Попробую обратиться к очень взвешенным, сдержанным воспоминаниям Героя России Юрия Колесникова, «действительного члена группы “Я”». В начале войны он готовился к заброске в тыл врага под руководством Серебрянского. Вместе с ним в уфимской спецшколе проходили обучение немцы… офицеры вермахта. И вовсе не сдавшиеся в плен, а те, кто отслужил в Германии, а потом воевал в гражданскую в Испании на стороне республиканцев. После поражения эти члены интербригад обосновались в СССР. Началась Великая Отечественная война, и немецкие антифашисты вошли в различные специальные группы. Они не только учились сами у Серебрянского и его помощников, но и передавали опыт будущим разведчикам, таким как легендарный Николай Кузнецов.

Необходимо упомянуть здесь и «Красную капеллу». Существует твердое убеждение, что к августу 1942 года она была полностью уничтожена. Однако это не совсем так. Некоторым антифашистам все же удалось избежать ареста. В частности, тем, кто действовал в Гамбурге. Агенты этой группы, которая была создана Серебрянским и Эйтингоном, не были напрямую связаны с группой Харнака — Шульца-Бойзена. Они работали в основном в фирмах «Фарбен индустри» и «Тиссен», а также в порту Гамбурга. Все эти люди, а также еще несколько агентов влияния ушли в подполье. К сожалению, о их деятельности известно немного. Но можно предположить, что и они не были обойдены вниманием Серебрянского.

А в конце войны Яков Серебрянский вместе с Абелем-Фишером и другими профессионалами разведки участвовал в операции «Березино». Авторство операции приписывают полковнику из Четвертого управления Маклярскому. Сталину идея понравилась.

Тогда НКВД месяцами и до самого мая 1945 года дурачил немцев, маскируясь под немецкую часть, сражающуюся с Красной армией в ее глубоком тылу. Из Берлина летели на помощь «своим» опытные офицеры, диверсанты, сюда перебрасывались оружие, деньги, продовольствие. Спускавшихся на парашютах немцев встречал сухощавый офицер вермахта. Он же Абель — Фишер. Из семейной переписки Вильяма Генриховича я узнал, что появлялся в том чекистском отряде и Яков Серебрянский.

Почему-то точно установлено, что Яков Исаакович привлек к сотрудничеству — не буду писать, завербовал — взятого в плен фашистского гросс-адмирала Редера, возглавлявшего до 1943-го ВМФ Третьего рейха.

Но как такое удалось? Анатолий Серебрянский узнал об этом от самого Павла Анатольевича Судоплатова.

— Арестованного в 1945-м Редера привезли из Германии и поместили на даче Судоплатова. Адмирал и не подозревал, что это за место. К нему подселили моего отца. Он знал немецкий в совершенстве, хотя не уверен, что его произношение было безукоризненным. Но адмирал Редер мог предположить, что сосед-бизнесмен общается с ним на одном из многочисленных немецких диалектов. Отец говорил по-французски, по-английски, на иврите — недаром много лет проработал нелегально в Палестине, Франции, Бельгии, Скандинавии, а еще в Китае, Японии и много где еще. Вообще в моей семье языки давались легко. Мама прекрасно говорила по-французски. И настолько это в нее вошло, что перед смертью она вдруг заговорила по-французски. Почему, я не понимаю. Может, из-за того, что они там долго жили?

Тут я позволю себе сделать одно предположение. Когда отец обосновывался как разведчик-нелегал в какой-либо стране, он пользовался разными легендами. Но всегда представлялся не местным, не коренным жителем, а эмигрантом. Так, в 1929-м во Франции он открыл фабрику, и его деятельность никогда не вызывала подозрений. Может, эмигрировал по легенде из Германии или другой страны. Только не из России: в 1929-м эмигрантов оттуда быть уже не могло.

Вот и адмирал не догадывался, кто мой отец. Редеру он представился интернированным бизнесменом из Германии, говорили они только на немецком, и сомнений у Редера не возникало.

За какое-то ограниченное время, а было у него еще много других важных дел, «бизнесмен» убедил адмирала, что тому надо идти на взаимовыгодное сотрудничество с нашей страной. В 1955 году Редера освободили, полагаю, не без нашей помощи. Видимо, его хорошо использовали в 1947 году в Нюрнберге. Наверное, благодаря этому он избежал смертной казни. Редер прожил до 1960-го.

Когда 8 октября 1953 года Якова Серебрянского арестовали в очередной раз, пыток не применяли. Но как издевались!.. Постановление об амнистии, принятое в августе 1941 года, отменяли. Завели уголовное дело на жену Полину. А Якову Исааковичу высшую меру предложили заменить на 25 лет лагерей.

И никаких доказательств вины. Но генерал-майор Цареградский давил, требовал признания. Какого? В чем? Следователь настаивал: вы шпион — и английский, и французский. Полная нелепость. До XX съезда оставалось всего ничего. Многие политические, дожившие до середины 1950-х, уже были амнистированы, кое-кто и реабилитирован. Они начали возвращаться домой. Но Серебрянский попал в политические жернова, из которых было не выбраться.