Анатолий Терещенко - «Снег», укротивший «Тайфун»

В середине октября ощущался пик хаоса в Москве. Шоссе были забиты уходящими из города людьми. В специальных поездах уезжали в тыл старики, женщины и дети. А в оставленных квартирах уже орудовали мародеры.

В 12:00 12 октября 1941 года открылось заседание московского партактива. Первым выступил руководитель МГК ВКП(б) А.С. Щербаков. Он заявил:

– Мы вступаем в полосу наиболее тяжелых испытаний. Москва находится в непосредственной опасности. Идет жестокий бой под Можайском и Малоярославцем. Враг занял Калугу, подходит к Боровску и Верее…

Присутствовавший на этом совещании член Военного Совета Московского военного округа генерал-лейтенант К.Ф. Телегин открыл блокнот, положил его на колени и стал торопливо записывать мысли-предложения:

«– поднять Москву на строительство оборонительных сооружений на ближних подступах, превратив город в неприступную крепость;

– считать всех коммунистов и комсомольцев мобилизованными, призвать трудящихся к оружию, приступить к формированию в каждом районе рабочих рот и батальонов;

– организовать на предприятиях, в учреждениях, в жилых домах отряды и дружины истребителей танков, пулеметчиков, гранатометчиков, снайперов, минеров;

– каждое предприятие, мастерская должны наладить производство продукции для оборонительного строительства и защиты города, для помощи фронту;

– установить трудовую повинность для всего трудоспособного населения;

– каждый коммунист должен проявлять железную дисциплину, вести решительную борьбу с малейшими проявлениями паники, малодушия, трусостью, с дезертирами и шептунами.

Он на минуту задумался, а потом дописал последний пункт:

– всем трудящимся проявлять высокую бдительность, максимум твердости духа и организованности…»

Стали выступать и другие представители московской власти. Выступления сводились к одному – отстоять Москву, остановить немца, а потом и погнать его туда, откуда он пришел…

Берия 16 октября собрал совещание партийного аппарата столицы и приказал эвакуировать всех, кто не способен защищать Москву.

Родственница автора книги, Анна Ефимовна Котова, которая в то время находилась в Москве, поведала:

– Возвращаюсь с работы в свою коммуналку, а в соседних комнатах, покинутых хозяевами, – два незнакомых мужика роются в барахле и набивают разными шмотками чемоданы. Спрашиваю: «Кто вы?» – «Родственники…» – «Кого родственники?»

Немая сцена.

Тут-то я поняла, что это элементарные мародеры. Ухитрилась отлучиться, сославшись сходить в магазин, и тут же позвонила в органы от соседки. Патруль прибыл очень быстро и забрал ворюг.

По радио часто читались лермонтовские строки:

Конечно, такие строчки являлись чисто психологической поддержкой защитникам Москвы, но они были нужны.

Сталин оставался в Москве, хотя и ходили разные слухи и сплетни, что «он смотался уже в Куйбышев». Нет, вождь твердо заявил своим некоторым растерявшимся коллегам: – Из Москвы я никуда не уеду. Вы тоже останетесь со мной. Москву не сдадим!

Он уже планировал провести ноябрьский парад.

Вместе с тем он понимал, что вина за то, что враг дошел до Москвы, лежит не только на военных, но в первую очередь на нем как руководителе государства. Поэтому часто переживания его принимали за растерянность. А переживать было от чего – в конце октября враг уже разглядывал столицу в цейссовские стекла биноклей. А тут еще колючее письмо дочери Светланы из запасной столицы СССР Куйбышева. Она в нем писала:

«Милый мой папочка, дорогая моя радость, здравствуй, как ты живешь, дорогая моя секретаришка?

Я тут устроилась хорошо. Ах, папуля, как хочется хотя бы на один день в Москву! Папа, что же немцы опять лезут и лезут? Нельзя же, в конце концов, сдавать им промышленные города…

Дорогой папочка, как же я хочу тебя видеть. Жду твоего разрешения на вылет в Москву хотя бы на два дня.

19.9.41 года».

Боязнь за судьбу страны, армии, граждан, которых враг считал «нелюдями», и, конечно, страх за свою жизнь и жизнь своих детей превратились в противное, саднящее ощущение воткнутой и не вынимаемой из души занозы. Чувство постоянной тревоги – это проценты, которые мы авансом платим нашим неприятностям, к сожалению возникающим и по нашей вине. И тогда появляется то состояние, когда нам нечего бояться, кроме страха.

Но страх – это не всегда негатив, в нем есть и позитив реальной оценки обстоятельств, заставляющий действовать в нужном направлении.

На стол Сталина 14 сентября 1941 года лег текст расшифрованной телеграммы от резидента советской военной разведки в Токио Рихарда Зорге с таким содержанием:

«По данным источника «Инвеста», японское правительство решило в текущем году не выступать против СССР, однако вооруженные силы будут оставлены в МЧГ (Маньчжоу-Го. – Авт.) на случай выступления весной будущего года в случае поражения СССР к тому времени».

Но Сталин не очень доверял этой информации и не раз со своим паладином Берией подвергал сомнению, а то и критике работу этой разведывательной точки. Понятно, для Берии Разведывательное управление Генштаба было соперничающим ведомством.

– Нужно срочно собрать под Москвой всех, кто способен не только обороняться, но и наступать, – рассуждал Сталин. – Нужен мощный отпор. Но где взять эти силы? Трех фронтов явно не хватает. В армиях полнокровных дивизий нет, появились проблемы с оружием и личным составом. Надежда на Сибирь и Дальний Восток. Как докладывает мне Лаврентий, операция «Снег» начинает действовать. Да и второй источник – Зорге нас успокаивает. Правда, веры у меня к нему нет. У Берии тоже она отсутствует. Япония в замешательстве.

Западный фронт 10 октября был усилен за счет слияния войск Западного и Резервного фронтов. Командующим Западным фронтом был назначен Г. К. Жуков. В связи с приближением боевых действий к Москве решением ГКО от 12 октября на непосредственных подступах к столице создавалась еще одна линия обороны. Ответственность за оборону Москвы на ее подступах была возложена на командующего войсками Московского военного округа генерал-лейтенанта П. А. Артемьева. Он же одновременно руководил Московской зоной обороны и являлся начальником гарнизона г. Москвы.

Горожане и жители Подмосковья возводили оборонительные укрепления на подступах к столице. Еще до выхода постановления ГКО от 4 июля 1941 года «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения» в городе начали формировать дивизии народного ополчения. Всего было сформировано 17 дивизий, в том числе уже в ходе Московской битвы.