Виктор Устьянцев - Автономное плавание

- В мои апартаменты. Учти, что я отныне стал владельцем прекрасной однокомнатной квартиры, и ты идешь ко мне на новоселье.

- Да ну? Поздравляю!

"Почему же Люся не сказала об этом? Да, она ведь не знает, что я почти месяц был в море".

Как он и предполагал "вакантной Дульцинеей" оказалась Люся. Она стояла у зеркала и поправляла прическу. Матвей поздоровался. Люся вздрогнула, и он увидел в зеркале, как радостно вскинулись ее глаза. Но когда она обернулась, лицо ее было строгим, а взгляд бесстрастным.

- Здравствуйте. Вернулись? - спросила она почти равнодушно.

"Все-таки обиделась", - решил он и насмешливо ответил:

- Нет, я еще не вернулся.

Из кухни вышла Сима и, вытерев о передник руку, протянула ее Матвею:

- Как хорошо, что вы пришли.

Сима заметно подурнела: лицо ее утратило обычную свежесть, стало серым, на лбу проступили коричневые пятна: как будто со всего лица сошел загар, а на лбу остались его следы. На Симе была широкая, выпущенная поверх юбки кофта, но она не скрывала выступавшего живота. "Скоро, наверное, родит", решил Матвей.

- Сима, пойдем, я тебе помогу, - предложила Люся и почти насильно увела Симу на кухню. Должно быть, она боялась, что их с Матвеем оставят вдвоем.

"Что это с ней? - недоумевал Матвей. - Ну, обиделась. Но, раз спросила, вернулся ли, значит уже знает, что был в море. Сейчас-то зачем обижаться?"

Алексей сходил к соседям, и принес еще три стула.

- Все, что удалось раздобыть, - сказал он. - Во всем доме не более полутора десятков стульев. Все-таки у Гренадера на этот счет было больше возможностей.

Стол придвинули к кровати. Алексей раздобыл и широкую доску, под нее подложили с одной стороны книги, с другой - два чемодана.

- На это сооружение можно усадить трех человек средней упитанности, подсчитал Алексей. - Плюс пять стульев и три места на кровати. Итого одиннадцать. Еще одному не хватает. Ничего, я буду есть стоя, как на дипломатическом приеме.

Начали подходить гости. Первыми пришли Астаховы. Капитана второго ранга Астахова Матвей знал еще по училищу. Когда Матвей учился на первом и втором курсах, Астахов преподавал морскую практику. Потом он попросился снова на флот и вот теперь командовал дивизионом аварийно-спасательной службы. Он заметно постарел: разрослись кустики морщин у глаз, поредели волосы на голове. Узнав, что Матвей недавно из училища, Астахов стал расспрашивать, кто из преподавателей остался там. Жена Астахова, дородная и, должно быть, как все здоровые люди, веселая женщина, обстоятельно оглядела комнату, поправила скатерть на столе и ушла в кухню помогать хозяйке.

Потом пришел рослый парень с худенькой смущенной блондинкой. Парня звали тоже Алексеем, девушку - Аней. Она работала фрезеровщицей в Сим ином цехе. Вслед за этой парой появились соседи - капитан интендантской службы с женой. Когда начали усаживаться за стол, пришла Ариадна. Ее посадили рядом с Матвеем на импровизированной скамейке. Люся устроилась поближе к двери, рядом с Симой. Им часто приходилось выходить на кухню.

В самый последний момент пришел еще один гость - рыжий парень. Он сел рядом с Люсей и сразу же заговорил с ней о каких-то электродах.

Астахов произнес тост за новоселов. Выпили. Несколько минут молча закусывали. Потом заговорили все сразу. Сначала разговор был общим: о том, что теперь много строят и скоро каждая семья получит отдельную квартиру, затем незаметно растекся, на одном конце - о детях, на другом - о музыке. Кто-то включил магнитофон.

Матвей прислушивался к тому, о чем говорили Люся и рыжий парень. У рыжего была длинная шея и острый горбатый нос, придававший парню удивительное сходство с дятлом. Это сходство усиливалось еще тем, что парень в такт словам кивал головой, точно выклевывал слова из воздуха:

- Вы таки защищаете этот гнилой консерватизм! Идея моя правильная, я в этом уверен.

- Но ведь вы, Юзек, еще не доказали этого, - возражала Люся. - Нужны обоснованные доказательства, строгие и точные расчеты, а вы полагаетесь на одну интуицию.

Юзек поковырял вилкой лежавшую на его тарелке куриную ножку и упрямо сказал:

- Я докажу! Я понимаю, что петухи не рождаются в жареном виде...

- Вот вы и докажите. А то вы и в самом деле похожи на петуха.

Юзек удивленно посмотрел сначала на Люсю, потом зачем-то оглядел свои руки с длинными прозрачными пальцами и, видимо не обнаружив в них ничего петушиного, серьезно спросил:

- Почему?

Люся рассмеялась. Юзек с недоумением посмотрел на нее и сердито клюнул воздух:

- Не понимаю, что тут смешного!

И опять начал что-то доказывать. Он горячился, теребил мочки больших шевелящихся ушей и сердито клевал носом воздух. Резкий голос рыжего раздражал Матвея, ему хотелось вмешаться в разговор. Но тогда пришлось бы кричать через весь стол, а это было неудобно. Он не смог бы объяснить, чем его раздражал этот парень. Просто Матвею захотелось вдруг рассказать Люсе о походе, о тающих на горизонте облаках, о том, как кружится голова, если смотреть сначала на облака, а потом закрыть глаза...

Кто-то нечаянно задел ногой стопку книг, и импровизированная скамейка чуть не рухнула. Когда сиденье поправили, Ариадна сказала:

- Положение у нас довольно шаткое. Правда?

Она смотрела на Матвея с лукавой усмешкой.

Матвей смущенно потупился. Он только сейчас вспомнил о своей соседке и начал поспешно ухаживать за ней: взял ее тарелку, положил закуску, налил вина и воды. Ариадна молча наблюдала за ним, а когда он нечаянно опрокинул свою рюмку на скатерть, посыпала скатерть солью и неожиданно призналась:

- Вы знаете, я вам завидую. Сколько красоты, подлинной романтики в вашей жизни! Дальние плавания, новые города, новые впечатления. Я иногда жалею, что не мужчина. Будь я мужчиной, я стала бы только моряком.

- Как знать!

- Почему "как знать"?

- Видите ли, у вас не совсем точное представление о нашей морской службе. Вы смотрите на нее как на увлекательную прогулку. А между тем - это прежде всего труд. Тяжелый, иногда даже изнурительный, но интересный и, тут вы правы, романтичный. Ведь подлинная романтика заключается, по-моему, не в праздном любовании красотами, не в поисках каких-то удивительных приключений, а в труде и в борьбе. В борьбе, скажем, со стихией моря суровой, коварной, своенравной, в борьбе с самим собой, со своими слабостями. И если хотите, удовлетворение приносит не только результат, но и сам процесс борьбы.

- О, да вы, оказывается, философ! Пожалуй, слишком земной, но все же философ.

- А вы предпочитаете небесных?

Ариадна рассмеялась:

- Может быть, даже водяных.

Матвей заметил, что Люся прислушивается к их разговору. Она смотрела на них пристальным, изучающим взглядом и, наверное, совсем не слушала рыжего. Тот обидчиво пожал плечами и повернулся к Симе.