Анатолий Терещенко - Роковая точка «Бурбона»

Ивашутин мужественно выслушал начальника военной контрразведки генерал-лейтенанта Н.А. Душина и пообещал никаких кадровых перемещений, связанных с Поляковым, не производить без согласия чекистов. В ходе беседы два руководителя пришли к выводу, что вероятного шпиона следует под благовидным предлогом срочно отозвать в Москву.

— Николай Алексеевич, я думаю, есть вариант — пригласить его в столицу на совещание. Никаких подозрений ни в аппарате, ни у него самого это не вызовет. Такие мероприятия мы часто практикуем. Вызываем многих руководителей, тем более такой большой страны, как Индия. Наши военные атташе из Индии всегда присутствовали. Так что с этой стороны он не почувствует никакого подвоха.

— Я согласен, Петр Иванович, с вашим предложением — оно внятно по реализации, — заметил генерал Душин. — Единственная просьба — этот разговор между нами. Никто не должен знать о наших планах. Прибудет — будем дожимать его здесь, в Москве. Здесь его легче «раздеть».

— Кстати, как мне докладывали, сыновья собираются к нему вылететь, — настороженно поведал начальник ГРУ.

— Об этом я вам хотел рассказать, но вы опередили меня. Я дал команду руководителю 1-го отдела нашего Главка через МВД притормозить процесс оформления…

Приезд отца в Москву заставит повременить с получением разрешения на выезд детям.

— А они знают, для чего их вызывает отец? — спросил Ивашутин.

— Естественно, нет. Он им внушил мысль, что это его последняя заграничная командировка и он хочет показать им красивую страну. Я думаю, он тоже еще колеблется — оставаться на Западе или нет, — идет нелегкая борьба мотивов.

— Как быть с женой? — поинтересовался начальник ГРУ.

— Думаю, ее надо пока оставить в Дели, а то можно наломать дров. Он переполошится и улепетнет на Запад.

— Я все сделаю с умом, — заверил бывший смершевец — генерал армии Ивашутин.

— Оба мы заинтересованы в том, чтобы операция прошла без помарок, цена которым может быть непредсказуемо велика, — заметил генерал-лейтенант, глава военной контрразведки КГБ СССР.

Но вернемся в Дели.

Американский разведчик провел десять личных встреч со своим агентом. Одиннадцатая не состоялась, так как спустя несколько месяцев после прибытия в Индию — в июне 1980 года — Поляков был срочно вызван в Москву под предлогом участия в важном совещании.

После получения шифровки об отзыве его в столицу по делам службы «Бурбон» срочно встретился с Вольдемаром и сообщил ему об этом факте. Американец словно почувствовал, что тут что-то неладное.

— Хм, интересно. До этого вы что-нибудь слышали о подготовке этого совещания? — настороженно спросил янки.

— Нет, мне никто не говорил раньше о сборах в Москве, — несколько растерянно проговорил Поляков.

— Я бы вам предложил вместе с супругой ближайшим рейсом вылететь в США. Для этого я сделаю все от меня зависящее быстро. На вашем месте я бы согласился с таким предложением, — с хитринкой предлагал Вальдемар…

Но агент отказался от такого развития событий, уверенный в полной своей безопасности. Поляков действительно в тот момент почему-то твердо верил, что его опыт и профессиональные навыки понадобились на оперативном форуме в центральном аппарате ГРУ молодым сотрудникам зарубежных военных аппаратов.

Агент вспомнил один из последних разговоров с Полем Диллоном. Американец ему говорил, что надо сохранять веру в себя даже тогда, когда никто в тебя не верит. И в то же время нельзя быть непоколебимым в своей уверенности. А еще из его уст выскочило образное сравнение: у справедливости в России медленная скорость, а к законности длинная и ухабистая дорога. А твердолобость — это удел глупцов; не надо падать духом и вешать нос. Отчаяние никогда не приносило победы.

Поляков в тот момент не ощутил опасности. Он даже на миг представил себя стоящим на трибуне и вещающим, как оракул, свои советы молодым сотрудникам военной разведки. Он хорошо владел искусством перевоплощения и умел сказать те слова, которые хотят от оратора услышать начальники, а подчиненные только бы удивлялись его мудрым советам.

Поэтому он так считал, что в счастье не следует быть чрезмерно самоуверенным, а в беде не следует терять уверенность.

Генерал расслабился, наплыли сентиментальные воспоминания о времени, проведенном в пятидесятые годы в

США. Ему было приятно вспомнить те далекие теперь уже картинки спокойного бытия, когда он окунулся «из эпохи войны в полосу мира и спокойствия».

Именно тогда Поляков почувствовал, что воспоминания — это действительно единственный рай, из которого он не может быть изгнан. Теперь он уезжал, а может, изгонялся из индийского рая, который устраивал его материально и морально.

Но когда он прибыл в Москву, то убедился, что никакого совещания в ГРУ нет, его якобы перенесли, а генерала неожиданно вызвал в управление кадров не начальник, а рядовой клерк — старший офицер и объявил ему приказ об увольнении со службы. Сослался он на то, что с учетом оперативной обстановки подготовлен новый, более молодой кандидат на его место.

Только теперь он понял, что находился и находится под колпаком военной контрразведки. Он надеялся увидеть радугу, а попал под дождь. Другого объяснения этим бурным и стремительным, буквально судьбоносным событиям он не находил. Поляков прокручивал в голове все последние операции с американцами и искал ответ на вопрос, где он мог проколоться. Это было то состояние, когда подозрение жило в его преступной душе, для которой каждый куст казался сыщиком.

Агент «Бурбон» даже несколько растерялся и в порыве разочарования подумал о том, что два раза не живут, а много и таких, которые и один раз прожить не умеют. Захотелось даже застрелиться, но дурман суицида прошел быстро. И хотя тут же он причислил себя к подобным неудачникам, но не надолго. Скоро появилась уверенность, что все обойдется, как обходилось в прежние времена.

Поляков отбрасывал первую командировку в Индию, так как при каких-то сомнениях в его лояльности режиму, руководству ГРУ и военной контрразведки КГБ не состоялась бы и вторая поездка в эту страну. Значит, основная причина — последние месяцы пребывания за границей. Но и тут он не находил «торчащих ушей», мучась от переживаний на пути прокруток разных догадок. И в то же время Поляков был уверен, что чем меньше о нем командование знает, тем больше подозревает. Освободились от него по испугу из-за наговора. Если бы было что-то серьезное у чекистов — его бы арестовали, не задумываясь, и сразу же по возвращении.

Жена Полякова Нина прибыла в Москву из Дели самолетом через некоторое время, после сбора пожиток нехитрого скарба командировочной семьи военнослужащего.