Виктор Чернов - Команданте Чавес. Его боялась Америка

Все это нас усиливает. Мы – участники подлинно стратегического союза. Еще Боливар говорил о мировом равновесии. В нем большую роль должна играть Россия, и Венесуэла – свою роль в Латинской Америке и, скажем скромно, в нашей части мира, да и в других его частях. Отсюда я отправлюсь в Белоруссию, в Иран, в Украину, в Сирию. Объеду всю «ось зла». Мы везде играем свою роль, и никто и ничто не помешает нам ее играть.

Венесуэла – страна последней революции XX века и первой революции XXI. Это – продолжение той революции Миранды и Боливара. Скажу откровенно: мы приезжали в Москву первый раз, второй раз, девятый раз, приедем и в десятый. Мы не обрели Советского Союза, как нам, конечно, хотелось бы. Но ничего – у нас есть братская Россия, дружественная Россия, труднопостижимая Россия. Мой привет и любовь – российской Родине!

(Бурные аплодисменты.) [63]

Дорогой президент Уго Чавес!

Дорогие члены делегаций Венесуэлы и Кубы!

Дорогие участники этого грандиозного акта!

Дорогие соотечественники!

Это исторический день, имеющий особое значение, – вручение президенту Венесуэлы международной премии «Хосе Марти», присуждаемой Организацией Объединенных Наций.

Что вспоминается мне в эту волнующую минуту. Семь лет и один день назад, считая с сегодняшнего дня, 2 февраля 1999 года, я имел привилегию присутствовать на вступлении в должность нового президента Венесуэлы Уго Чавеса Фриаса (аплодисменты). Я познакомился с ним примерно пятью годами ранее, когда он посетил нас в декабре 1994 года, только что выйдя из тюрьмы. Мы многое узнали друг о друге и обменялись мнениями на темы, в которых мы во многом совпадали и которыми мы были очень увлечены. Мы говорили о будущем, но было трудно представить себе, что через исторически такое короткое время Уго Чавес будет вступать в должность президента славной Венесуэлы Симона Боливара (аплодисменты).

В тот раз он смело заявил: «Приношу клятву на этой умирающей Конституции» – фраза, которая станет исторической.

Вот текстуально отрывки из его выступления в тот день: «Цифры безработицы подходят к 20 %. Неполная занятость составляет примерно 50 % экономически активной силы, почти миллион детей существует как придется, дети, такие как моя дочь Росинес, которой год и четыре месяца, существуют как придется. Детская смертность в Венесуэле составляет двадцать семь, почти двадцать восемь на тысячу новорожденных, одна из самых высоких на всем континенте. Истощение в показателе детской смертности достигает 15 % умирающих детей, они умирают, и причина их смерти – истощение. Для этого мы не можем дожидаться Учредительной ассамблеи.

…Страшно знать, что только один из каждых пяти детей, поступающих в подготовительный класс, только один из пяти оканчивает начальную школу, это страшно, потому что таково будущее страны.

…Сорок пять процентов подростков не ходит в среднюю школу, они бродят там, существуя как попало, и многие из них занимаются преступной деятельностью, чтобы выжить, потому что человек по природе не злой, мы дети Бога, а не дети Сатаны (аплодисменты). Вот ситуация, которую я сейчас получаю здесь, вот она, у меня на руках, и это накопилось за все те кризисы, о которых я говорил несколько минут назад.»

Его слова, сказанные тогда, 2 февраля, произвели на меня глубокое впечатление. Я должен был 48 часов спустя прибыть в Центральный университет Венесуэлы, где я выступал перед студентами 40 годами и 10 днями ранее, 24 января 1959 года.

Цифры и данные, которые этот приезжий знал в тот момент новой встречи, привели его к выводу, что народу Венесуэлы предстоит в пору этого нового рассвета отважно и разумно бороться с серьезными трудностями, которые вытекали из экономической и социальной ситуации, в какой оказался этот героический народ.

Я упомянул сведения и цифры, которые сегодня списываю буквально из текста моего выступления того 3 февраля, семь лет назад.

«Экспорт товаров, согласно отчету Центрального банка Венесуэлы: в 1997 году – 23,4 миллиарда долларов, в 1998 году -17,32 миллиарда». Всего за один год стоимость экспорта упала на 6,08 миллиарда долларов.

Нефть (главная статья экспорта). Цены: «1996 год – 20 долларов за баррель; 1997 год – 16,5 доллара; 1998 год-9 долларов». Накануне вступления в должность.

«Главные руды – железо, алюминий, золото и производные продукты, такие как сталь, все в большей или меньшей степени значительно упали в цене. Обе статьи составляют 77 % экспорта. То есть нефть и руды.

Торговый баланс:

1996 год – 13,6 миллиарда долларов.

1998 год – 3,4 миллиарда.

Это было то, что получили в один год и что получали в другой, почти треть.

Разница: 10,2 миллиарда всего за два года.

«Баланс платежей» – другой раздел.

1996 год – 7 миллиардов, положительных для Венесуэлы.

1998 год – 3,418 миллиарда, отрицательных для страны.

Имеющиеся резервы иностранной валюты:

В 1997 году – 17,818 миллиарда.

В 1998 году – 14,385 миллиарда долларов.

Резервы катились вниз, как могло вот-вот опаснейшим образом повториться после нефтяного переворота, происшедшего вслед за военным переворотом 11 апреля 2002 года. Да, потому что так и было, это резкое падение в следующем, 2003 году, то есть падение резервов, быстрое, кажется, они уже приближались к 13 миллиардам в первом полугодии того года и, без сомнения, еще через несколько месяцев сократились бы до нуля. Некоторые уже увезли из Венесуэлы 300 миллиардов долларов, стоимость которых на сегодняшний день была бы равна 2 триллионам долларов, чего более чем достаточно для ускоренного развития всего полушария, особенно если это рациональное развитие, а не потребительское и расточительное.

«Чистые потери» – 3,5 миллиарда примерно за один год.

Внешний долг.

«Почти 40 % бюджета страны идет, – сказали мы тогда, – на обслуживание внешнего долга». Это были международные данные.

Социальная ситуация по различным национальным и международным источникам.

«Безработица: официальные цифры называют от 11 % до 12 %. Есть другие цифры, которые подходят к 20 %». И после государственного переворота плюс нефтяной переворот они превысили 20 %, когда эти показатели безработицы уже снижались до 10 % или до 9 %.

«Неполная занятость примерно 50 %.»

«Почти миллион детей существует как придется», – так сказал президент. Об этом свидетельствовали статистические данные той эпохи.

«Детская смертность – почти 28 на 1000 новорожденных. 15 % умирающих умирает от истощения». Действительно от истощения.