Нелли Гореславская - Иосиф Сталин. Отец народов и его дети

Впрочем, думается, отец на самом-то деле не сердился, может быть, даже надеялся, что семья остепенит, сделает более благоразумным бесшабашного сына. Даже комнату молодым выделил в кремлевской квартире и купил им на свои деньги в качестве свадебного подарка спальный гарнитур темно-бежевого бархата и бархатные шторы. Правда, счастье длилось не слишком долго – уже в войну молодая семья распалась. Осталось двое детей, Саша и Надя, которых после развода Василий оставил себе, вроде бы потому, что Галина начала злоупотреблять спиртным. Впрочем, ведь и Василий в этом отношении был не безгрешен. Как бы то ни было, дети остались с ним.

Суровое утро 22 июня сорок первого застало Василия в командировке в Таллине – после курсов в Липецке он был назначен на должность летчика-инспектора по технике пилотирования при Управлении ВВС. Управление боевой подготовки ВВС с началом войны перешло на круглосуточную работу. Большую часть времени инспектора находились в местах, где базировались запасные авиабригады и полки. Там формировались боевые части, доукомплектовывались уже повоевавшие, а также готовились к боям молодые летчики, не имевшие опыта. Инспектора, которые должны были блестяще владеть техникой пилотирования на всех типах самолетов, проверяли прежде всего подготовку руководящего состава частей; когда оставалось время – натаскивали к воздушным боям и молодых пилотов. Закончат работу в одной бригаде, подведут итоги – и на новое место. Словом, работа крайне напряженная и крайне необходимая для фронта.

Но Василий, все это понимая, все равно рвался на фронт. В Орле в это время в спешном порядке формировался 42-й истребительный авиаполк. Командиром его был назначен участник войны с финнами Герой Советского Союза Федор Иванович Шинкаренко. Самое деятельное участие в формировании полка принял Василий Сталин, который добился того, чтобы его назначили в нем командовать эскадрильей. Основной состав полка составили недавние сокурсники Василия по Академии ВВС и Качинской авиашколе.

«Маршал авиации Зимин вспоминал потом тот день:

– Поймал меня Вася в какой-то аудитории между лекциями и спрашивает: «Согласен помощником командира полка?» Я, конечно, согласился.

Но перед отправкой в Орел Зимина вызвали в штаб Управления, где от генерала Жигарева он получил строгий наказ:

– Пропустишь Василия за линию фронта – головой отвечаешь!..

Василий об этом разговоре не знал…

Только Федор Иванович, вполне понимая Василия как летчик, невольно подумал о своем: «А все же лучше бы иметь в расчете полка другого комэска. От греха подальше…»

Но не знали ни Шинкаренко, ни Зимин еще одного соображения по этому поводу. Много лет спустя о нем мне рассказал генерал А. Ф. Сергеев, приемный сын И. В. Сталина:

– В первый же день войны Сталин позвонил, чтобы нас, его сыновей, взяли на фронт немедленно. И это была единственная от него привилегия как от отца. Дальше известно. Яков в бою стоял до последнего, но попал в плен. В плену держался достойно. Сталин не стал выручать его. Он сказал тогда: «Там все мои сыновья»…» (С. Грибанов. Хроники времен Василия Сталина).

Но то, что Яков почти сразу попал в плен к немцам, которые стали использовать это в своих пропагандистских акциях, очень сильно повлияло на судьбу его младшего брата – именно по этой причине в бой его старались не пускать, придумывая различные предлоги, что для него, с его неуемным характером, было просто невыносимо. Он рвался в небо. Так, эскадрилья Василия была вооружена новыми истребителями Як-1, на которых еще ни сам Василий, ни его подчиненные не летали. Для тренировок должны были поступить самолеты-спарки (то есть со спаренным управлением), но их все не было. И вот однажды утром Шинкаренко услышал гул самолета. Погода была облачная, поэтому учебно-тренировочные вылеты не планировались, а заявок на боевые полеты не поступило. Кто же в таком случае собирается лететь? Шинкаренко выскочил из штаба и увидел, как один из «яков» выруливает на взлетную полосу. Оказывается, это Василий решил совершить тренировочный полет, не дожидаясь никаких «спарок» и не в лучшую погоду. Самолет уверенно взлетел, набрал высоту до нижней кромки облаков, выполнил, как принято, круг – маршрут с четырьмя разворотами в районе аэродрома и запросил по радио посадку. Однако скорость «яка», как воздухе, так и посадочная, была значительно выше, чем на знакомом ему «ишачке». Летчик сообразил, что будет перелет, и принял грамотное решение уйти на второй круг. Однако только с третьего захода ему удалось приземлиться, хотя, как и следовало ожидать, пробег самолета оказался намного больше рассчитанного – самолет вырвался за посадочную полосу, понесся на линию железной дороги, ударился о железнодорожное полотно, перескочил через рельсы и остановился в нескольких метрах от глубокого оврага.

Конечно, Василию тогда досталось. «Машина-то цела, – оправдывался он. – Надоело сидеть, когда другие летают. Я все-таки комэск. Сколько, в конце концов, ту спарку ждать!» Потом стал просить Шинкаренко отпустить его в Москву. «Слово даю: будут у нас те машины».

Шинкаренко отпустил, причем с облегчением, а сам стал принимать меры, чтобы избавиться от опасного подчиненного. Ему это удалось с помощью комиссара полка Лысенко и Мехлиса, который был тогда начальником ГлавПура – по их настоятельной рекомендации Василия Сталина назначили начальником инспекции ВВС. Обещанные «спарки» Василий тогда выбил, пригнал в полк, а сам отбыл к новому месту службы.

В летной инспекции при Главном Штабе ВВС Василий служил до 1943 года. Его двоюродный брат Владимир Аллилуев потом писал об этом периоде жизни Василия:

«Его нельзя было держать в тылу. Человек он был активный, моторный, смелый. Летал прекрасно, на фронт рвался, и его место было, безусловно, там. Он тяготился своим тыловым положением и страдал от того, что люди думают, что он хорошо устроился за отцовской спиной».

Да, на фронт Василий рвался, своим положением тяготился, однако службу в инспекции вряд ли можно было назвать тыловой. Инспекторам приходилось почти все время находиться в летных частях. А там, кроме своих прямых обязанностей инспектирования, контроля за выполнением в войсках директив, приказов, распоряжений Наркома обороны и командования ВВС, летчикам-инспекторам приходилось выполнять еще множество других обязанностей. Тогда начали создаваться воздушные армии, отдельные авиационные корпуса резерва Ставки Верховного Главнокомандования, формировалось много новых авиационных полков. Руководящий состав этих объединений, соединений и частей, естественно, нуждался в помощи, и оказать ее должны были прежде всего инспекторы. Не случайно сюда подбирали в основном тех, кто имел достаточный боевой опыт. Многих отзывали прямо с командных должностей. Инспектор обязан был хорошо знать авиационную технику, состоявшую на вооружении ВВС, и имел широкие полномочия. В инспекторском удостоверении было написано: «Командирам частей, соединений и начальникам служб выполнять все требования и указания… (имярек)». Понятно, что такой документ налагал на владельца и особую ответственность за свои решения и действия.