Александр Проханов - Я русский солдат! Годы сражения

А. Проханов: — А премьер-министр является частью вот той оккупационной системы, которая сложилась после 1991 года.

Т. Фельгенгауэр: — Новый министр обороны Сергей Шойгу, как вы считаете, сможет исправить ситуацию в министерстве?

А. Проханов: — Не думаю. Потому что Шойгу, конечно, очень крепкий человек и, действительно, он все эти годы сражался — сражался с пожарами, с оледенениями, с землетрясениями. И, действительно, он отвечал на очень грозные, страшные вызовы. То есть это не паркетный генерал, он сам летал над огнем, он видел, как гибнут его товарищи. Но оборона России в условиях надвигающейся войны — это не МЧС. Конечно, идеально (моя фантазия), идеально, если бы возник сейчас русский Макнамара, человек, который был бы концептуально оснащен, понимал конфликтологию сегодняшнего мира, понимал системный характер мирового кризиса, жил ощущениями угрозы, понимал футурологию оружия, сумел бы разбить мир, разбить зоны вокруг России на участки, где складываются конфликты особого рода. В Арктике — это особый конфликт, в космосе — это особый конфликт, наш Кавказ — это особый конфликт, Средняя Азия, куда рвутся вихри экспансии исламистской, — это особое место.

И все это связано с разными типами войн, а значит — с разными типами военных организаций, а значит — с разными типами оружия. И что самое главное — нависла угроза термоядерной войны. Кончились иллюзии относительно того, что ядерное оружие — это оружие сдерживания. Если Россия стратегически отстанет в модернизации своего ядерного оружия, то у Америки будет огромное искушение нанести удар. Поэтому в ядерных центрах, где я побывал, и в Сарове сейчас, и в Снежинске я восхищен работами ученых и пожилого поколения, и молодых, которые умудряются в этих условиях модернизировать ядерное оружие и сохранять паритет с США.

Т. Фельгенгауэр: — Я бы хотела поправиться. Сказала, засомневалась, и сейчас вот слушатели также подтвердили, что ошиблась я: все-таки министра Сердюкова назначали на должность главы Минобороны при Путине. То есть Путин его назначил. Прошу прощения, что неверно я вам сказала. Впрочем, я так понимаю, Александр Андреевич, для вас это не принципиально, кто его назначал.

А. Проханов: — Ну, судя по моему лицу, да.

Т. Фельгенгауэр: — Да. Вы как-то индифферентны абсолютно. Вам что Путин, что Медведев, что Сердюков…

А. Проханов: — Ну, как многим из нас.

Т. Фельгенгауэр: — Не знаю. Мне кажется, были люди, которые видели различия между Путиным и Медведевым.

А. Проханов: — И где они теперь? И где теперь эти люди?

Т. Фельгенгауэр: — Ну, это хороший вопрос, где теперь эти люди, а также где теперь Путин и Медведев. Тут интересный очень опрос провел ВЦИОМ. Мне кажется, вы попросили провести этот опрос, потому что я помню, какое-то время назад, когда появилась только подобная инициатива, вы…

А. Проханов — Не все мои просьбы выполняет ВЦИОМ, но эту — да.

Т. Фельгенгауэр: — Да. Наконец-то. Очень горячо отозвались на эту инициативу учреждения или, скорее, возрождения награды звания Герой труда. Согласно опросу ВЦИОМ, 67 % россиян за такую награду. Так как уже некоторое время назад Владимир Путин говорил, что это неплохая идея, и Общественная Палата говорит, что, действительно, это здорово, похоже, действительно, могут опять появиться Герои труда. Вы в каком виде хотели бы, чтобы все это было устроено?

А. Проханов — Мне бы хотелось, чтобы одновременно были учреждены два звания — Герой труда и Враг народа. Вот эти два звания должны появиться одновременно.

Т. Фельгенгауэр: — Вы серьезно сейчас говорите, Александр Андреевич…

А. Проханов: Серьезно, да, абсолютно.

Т. Фельгенгауэр: — …или как всегда?

А. Проханов: — Вот агент иностранных держав — появилось это уже, да? Но этого недостаточно.

Т. Фельгенгауэр: — Иностранный агент.

А. Проханов: — А, иностранный агент…

Т. Фельгенгауэр: — Да, иностранный агент.

А. Проханов: — Ну, это совершенно недостаточно. Вот враг народа… Почему? Потому что ведь Герой труда — это элемент советской эпохи, советской идеологии. А наша власть выхватывает, панически выхватывает из советского прошлого случайные фрагменты — те, которые попадают, те, которые кажутся важными. Но они делают это очень неумело. Ну ладно, гимн и некоторые слова, и музыка гимна. Ну ладно, звезды не срезали с Кремля. Ладно, не вынесли Ленина из Мавзолея. Но вот, посмотрите, Герой труда в Советском Союзе — эта эмблема соответствовала главной концепции, когда даже в песне пелось: «Владыкой мира станет труд», когда труд, трудовая доблесть, творчество было главным символом советской эпохи. В нашей эпохе главная доблесть — это богатство, умение сделать это богатство наилучшим и наибыстрейшим способом, это блеск, это умение выглядеть блистательно, это способность достигнуть высших этажей общества, это гедонизм, это наслаждение. Труду, реальному труду здесь нет места. И человек реального труда, который создает материальные ценности, например, шахтер в шахте или человек, добывающий нефть, бурильщик…

Т. Фельгенгауэр: — Человек, добывающий нефть, у нас в почете.

А. Проханов: — Человек, добывающий нефть, бурильщик, или человек, который валит лес, или человек, который работает в Норильском Никеле. Он может работать в поте лица, он может, действительно, быть настоящим тружеником. Но итоги его труда не идут на создание нашей российской жизни и цивилизации, они уходят туда. Это герой не российского труда, это герой американского труда, герой германского труда, герой израильского труда. Потому что его труды и подвиги идут туда теперь. Например, на фоне вот этих чудовищных разоблачений в Минобороны, или вообще когда все итоги труда воруются.

Вот если бы, повторяю, термин «Враг народа» был утвержден, и наряду с награждением какого-нибудь хлебопашца Героем труда, какой-нибудь вор из Министерства обороны вельможный, может, даже министр был бы наречен эмблемой «Враг народа»…

Т. Фельгенгауэр: — И расстрелян.

А. Проханов: — И, может быть, расстрелян, а, может быть, сожжен, а, может быть, повешен. Я не знаю. Но чтобы на нем было это клеймо. Процессы открытые должны быть — они не могут быть кулуарными. Это раз. С другой стороны…

Т. Фельгенгауэр: — Так вы все-таки за возрождение вот этой советской системы?