Яков Айзенберг - Ракеты. Жизнь. Судьба
- Название:Ракеты. Жизнь. Судьба
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Инвестор
- Год:2010
- Город:Харьков
- ISBN:978-966-8371-30-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Яков Айзенберг - Ракеты. Жизнь. Судьба краткое содержание
Перед Вами книга воспоминаний выдающегося ученого советской эпохи Якова Ейновича Айзенберга, бывшего Генерального директора харьковского НПО «Хартрон», бывшего Генерального конструктора систем управления ракет и космических аппаратов Украины. Воспоминания охватывают практически весь жизненный период — от школьных лет до отъезда на лечение в Израиль, и в основном посвящены его любимому делу, которому он отдал свою огромную творческую энергию. Семья ученого глубоко признательна и благодарна всем людям, которые сделали возможным издание книги воспоминаний и берегут память о Якове Ейновиче.
Об автореЯков Ейнович Айзенберг (1934–2004), один из видных специалистов в современной космонавтике. Через некоторое время после ухода со своего поста Главного конструктора систем управления В. Г. Сергеева Я. Е. Айзенберг становится Главным конструктором и в течение ряда лет успешно руководит созданием систем управления в составе современных ракетно-космических комплексов.
Ракеты. Жизнь. Судьба - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Единственный доступный мне выход — создать в теоркомплексе специальное подразделение, которое, получая от авторов всех систем и приборов необходимые данные в согласованном виде, будет все программировать. При огромном числе недостатков этого пути, который обрекал вновь создаваемый отдел, а значит, и весь теоркомплекс, всегда быть «крайним», ведь программа БЦВМ — фактически заключительный итог работы фирмы, у него были и преимущества, так как он позволил создать лучшую в отрасли систему программирования БЦВМ. Но это случилось далеко не сразу, а до того на нас валились все «шишки» за срыв сроков, нам не уставали повторять, что сроки заданы постановлением ЦК со всеми вытекающими….
К счастью для меня, авторитет теоркомплекса на фирме к этому моменту был уже настолько высок, что многие талантливые специалисты других подразделений готовы были перейти к нам работать, даже не представляя еще толком, в чем эта работа будет состоять. Я ведь тоже не представлял и склонен был уменьшать трудности.
Самое время рассказать о новых названиях подразделений в ОКБ. Здесь все упиралось в советскую систему научных должностей.
После моей защиты многие поняли, что не боги горшки обжигают, при умеренных способностях и настойчивости можно защитить кандидатскую диссертацию без отрыва от производства, особенно, если у тебя есть подчиненные, которым можно многое поручить. Появилось даже выражение «кандидатом наук может стать любой здоровый мужчина» и «середняк пошел в науку». В ОКБ стало быстро расти число лиц с кандидатскими дипломами, так как защищать закрытые диссертацию можно в Ученом Совете, например, Харьковского высшего ракетного училища, чьи кафедры были крайне заинтересованы в так называемой «договорной» тематике с подразделениями ОКБ. По принятой в СССР методике оплаты ученых, человек со степенью кандидата наук мог получать дополнительную (по тем временам заметную) прибавку к зарплате, и при наличии научного стажа оклад начлаба мог составлять 400 руб., а без степени только 250 руб., так что было во имя чего пробиваться в кандидаты наук.
Было еще несколько условий для получения повышенной зарплаты. Во-первых, надо было работать в организации, на которую постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР распространяются права и льготы НИИ первой категории. Это самое сложное для нас условие оказалось выполненным благодаря предусмотрительности Б. М. Коноплева, вписавшего соответствующий пункт в постановление о создании ОКБ-692. Во-вторых, нужно было состоять на научной должности. Перечень таких должностей утверждался для всей страны, в нем существовала должность, называемая начальник отделения, но не было должности «начальник комплекса», хотя с момента создания у нас использовалось слово «комплекс», а не отделение. Но это уже внутренняя подробность фирмы, и когда многие начальники комплексов защитили кандидатские диссертации, эта проблема была решена, так же, как и создание секторов. Так что в дальнейшем я буду употреблять слово «теоротделение».
Благодаря настойчивости и большой агитационной работе удалось набрать в новый отдел системного программирования (отдел №35) талантливых специалистов.
На пост начальника отдела я в результате многих месяцев ежедневных вечерних разговоров (мы оказались соседями по дому) уговорил пойти одного из самых осторожных из известных мне людей — Бориса Михайловича Конорева. Мы с ним были однокурсники по радиофаку, потом он получил назначение в СКБ завода им. Шевченко, так что вновь мы столкнулись уже в ОКБ-692. Конорев быстро (в том числе, по моему совету) ушел из радиокомплекса (№2) в комплекс наземной аппаратуры, где и работал начальником лаборатории. В дальнейшем он, конечно, понял, что совершил очень разумный шаг, став авторитетным специалистом, кандидатом наук и лауреатом Государственной премии УССР.
Особенно нам повезло с начальниками лабораторий и групп в этом отделе. Все наши успехи достигнуты благодаря им, и я считаю своим долгом их назвать поименно.
Во-первых, Виталий Трофимович Щербаченко, начальник лаборатории бортовых, т.е. наиболее ответственных, программ. Характер у него был, прямо скажем, не сахар (как всегда у талантливых людей), он требовал безукоризненной обязательности и точности, что не всем и не всегда по вкусу. Но специалист он был выдающийся. Именно он создал технологию отработки бортовых программ, практически исключившую у нас ошибки в полете. К огромному сожалению, как и многие другие талантливые люди, он очень рано умер. Щербаченко же создал у себя в лаборатории первую группу технологии программирования во главе с другим талантливым специалистом — Арнольдом Самуиловичем Гристаном. В этой же лаборатории выросли под руководством Виталия другие выдающиеся инженеры, и, в первую очередь, Александр Владимирович Бек. В дальнейшем Бек стал начальником лаборатории бортовых программ для космических аппаратов. После моего назначения генеральным директором фирмы я уговорил его стать моим заместителем по наиболее неформальным вопросам: маркетинг, дела с заграницей, акционирование Хартрона и т.п. Он ушел с фирмы сразу после моего ухода, честно предупредив меня заранее, что с любым другим начальником работать не будет.
При работе в ОКБ, несмотря на интеллигентный характер Бека, у него возникали проблемы с не очень порядочными руководителями (которых у нас тоже хватало). При одной из жалоб Сергееву такого в высшей степени непорядочного начальника, пытавшегося свалить на Бека собственное отставание, Владимир Григорьевич, не разобравшись в сути дела, объявил, что Бек с этой минуты снят с должности. Это было настолько несправедливо и неправильно, что я сказал, что Бек уйдет только вместе со мной. При полной к тому времени нетерпимости Сергеева к любым возражениям от сотрудников, он оказался в сложном положении и немедленно закрыл совещание. Потом он нашел в себе силы признать, что погорячился, или скорее всего понял, что снимать с работы меня это уже чересчур, да и министерство ему не позволит. Так что Бека от увольнения я определенно спас.
И, вспоминая лабораторию Щербаченко, никак нельзя забыть молодых девушек, только окончивших мехмат университета и получивших к нам назначение. Упомяну только двоих — Клаву Филиппову и Лину (Ангелину) Мялик и их неизменную начальницу, работавшую у нас раньше Наташу Рыжавскую, умницу, спокойную, выдержанную, очень способную сотрудницу.
Начальником лаборатории, разрабатывавшей наземные, проверочные программы, стал Виталий Павлович Каменев, а у него правой рукой — Юрий Михайлович Златкин. Программ этих было невероятное количество, так как автор любого прибора хотел, чтобы его проверили максимально тщательно, вплоть до контакта каждого реле, даже в резервированной полностью системе, и на этом «стоял до упора». Программы-то делать не ему, а уверенность, что прибор в порядке, сильно успокаивает.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: