Валерий Могильницкий - Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник)

— Нам нужен художественный руководитель театра. Потянешь?

Рыбецкий потянул. Под его руководством на бис прошло оформление почти всех спектаклей в театре.

А вместе с тем возросло и профессиональное мастерство художника.

Когда закончился срок ссылки Николая Онуфриевича, его вызвали в МВД Норильска.

— Рыбецкий, пиши заявление о снятии с тебя ссылки, — сказал ему полковник МВД, начальник отдела по делам ссыльных. — И сразу решай, куда поедешь жить.

— Как куда? Конечно же, в Москву! — взметнулся бывший москвич.

— Ишь, чего захотел — подавай, мол, столицу Родины, — передернул его полковник. — Тебе, брат, всего три города положено на выбор: Магадан, Караганда, Чита…

— А где теплее? — спросил, ежась от холода, Рыбецкий.

— Конечно, в Караганде, — подсказал полковник. — Там солнце в полнеба.

Так Рыбецкий оказался в шахтерском граде. Здесь он подружился со скульптором Евгенией Семеновной Овощниковой. Его привлекало, что она училась в мастерской у Голубкиной, что была тоже невинно осуждена (только как член семьи изменника Родины). Евгения Семеновна отбывала свой восьмилетний срок с 1938 года вначале в Долинке, затем в Спасске. Она была освобождена ровно через восемь лет, в 1946 году.

После Карлага ей разрешили обретаться только в Караганде. Она вела занятия в изостудии во Дворце культуры горняков, преподавала скульптуру.

О творческом содружестве с Евгенией Семеновной Николай Онуфриевич Рыбецкий всегда вспоминал тепло и радостно. Вместе с ней он участвовал в оформительских работах железнодорожного вокзала в Караганде, открывшегося в 1958 году. Всех покорила тогда установленная в центральном зале вокзала скульптурная статуя Н.О. Рыбецкого «Балерина». Она была сделана с натуры — ему позировала балерина Большого театра Марина Лебедева, к которой он относился с большим уважением и даже неясностью.

Марина Лебедева, безвинно осужденная, пройдя каторгу Долинки, не потеряла своей красоты и обаяния, стройности и профессионализма. Ее любили в Доме пионеров, где она вела студию балета.

Вдова художника Зинаида Гавриловна Рыбецкая продолжала рассказывать мне:

— Во многих аннотациях о творчестве Николая Онуфриевича упускают самое главное — он любил лепить простых людей, тех, кто пострадал в годы сталинизма, подобных себе. Однажды в книжном магазине он увидел продавца, лицо которого было полно скорби и печали. Выяснилось, что этот человек, загнанный сталинизмом на рудники Джезказгана, хлебнул немало лютого горя. Но его тревожили не смертельно опасные болезни, полученные от рудной пыли в глубинах шахт, а духовное обнищание людей. Им, заключенным, не разрешали читать художественные и документальные книги и, таким образом, почти всех отучили от жизненно необходимой привычки дружить с литературой. И до сих пор многие карагандинцы не могут преодолеть барьер боязни любить книгу. Страх губит их души, а это порождает равнодушие — бездушие к литературе.

«Книга не идет! — горестно вздыхал продавец. — И это меня уничтожает больше, чем силикоз».

И Рыбецкий сумел передать в выражении лица своего героя непреходящую боль и тревогу за будущее людей, порвавших всякую связь с книгами, поэзией, литературой.

Да, он был большим мастером психологических скульптурных портретов. Николай Онуфриевич первым в Сарыарке создал бюст великого Пушкина, озарив его глаза большой печалью и дерзостью не покоряться. Скульптуру основоположника русской поэзии он подарил шахтерам бассейна в марте 1956 года. Об этом сообщила областная газета «Советик Караганды», опубликовав вместе с текстом фотоснимок с изображением художника Н.О. Рыбецкого и его детища — скульптурного портрета А.С. Пушкина.

Кстати, сам Николай Онуфриевич был великолепным фотомастером. К сожалению, в семейном архиве не сохранились снимки, которые он печатал в «Комсомольской правде», когда в 30-х годах работал в редакции этой газеты. Зато в целости и добротной сохранности до нас дошла галерея фотопортретов выдающихся людей Центрального Казахстана. И мне приятно было знакомиться с лицами, полными вдохновения, писателя Николая Пичугина, конструктора первого серийного угольного комбайна Семена Макарова, о которых я неоднократно писал в своих очерках.

Охотно фотографировал Н.О. Рыбецкий и своих коллег — ссыльных художников, с которыми дружил и которых почитал беспредельно. Сергея Фомича Шкурацкого он, например, уважал за картину «Площадь Гагарина. Караганда», хвалил его за то, что современен, оптимистичен, несмотря на тягостные годы лишений в лагерях Сталина.

В личном архиве Рыбецких сохранилась прекрасно и фотография Николая Онуфриевича, на которой запечатлены 37 художников Караганды, в том числе репрессированные — Игорь Антонович Потапов, Оскар Оскарович Майер, Эдуард Христианович Губер и другие.

Рассматривая это редкостное фото, я вдруг подумал о том, почему оно до сих пор не попало в наши музеи, не появляется на выставках. Как и десятки других фотоснимков Рыбецкого, в том числе панорамных, трех-и четырехметровых в высоту и длину. Ведь это наша с вами биография, биография Караганды, Сарыарки, Казахстана.

Как мы бываем порой безжалостно равнодушны к нашему прошлому, к тем людям, которые несли в Казахстан высокую европейскую культуру, искусство, литературу! Все уходит в прошлое, покрывается седой пылью времени, но ведь это не значит, что должны исчезнуть бесследно документы той эпохи и бесценные труды тех лет. Почему в каком-то блаженном состоянии покоя пребывают сегодня многие музейные работники и архивисты, прервав и прекратив сбор ценных и важных свидетельств прошлого, забыв о всяческих поисках, творческих дерзаниях по восстановлению давно забытых имен замечательных людей России и Казахстана, Казахстана и России? Не потому ли, что во главе этих учреждений сидят люди без специального образования, недалекие и равнодушные к историческому прошлому? Как бы там ни было, но к Зинаиде Гавриловне Рыбецкой не обращаются сегодня ни архивисты, ни работники музеев, а жаль… Ее дом полон исторических материалов, которые могли бы стать бесценным достоянием музеев и архивов нашего края, республики.

Небольшой коттедж, в котором жил замечательный скульптор Рыбецкий, уже совсем ссутулился, поник. Скрипят его двери, половицы, того и гляди, рассыплются книжные полки. В теплые дни вода заливает двор, и к дому трудно подойти. Но живет в этом старом доме вдова художника — Зинаида Гавриловна Рыбецкая, а вместе с ней живут еще светлые воспоминания о скульпторе и фотомастере Николае Онуфриевиче Рыбецком — человеке большого творчества и большой любви к людям, принесшего в Сарыарку яркую волну творческого дыхания и европейской культуры. От его наследия мы не вправе отказываться, ведь оно дает нам новые знания и представления о прошедшем времени и тех людях, которые думали, беспокоились о расцвете земли нашей.