Федор Раззаков - Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино

Зоя зачала ребенка. А в конце мая произошло событие, которое стало для них громом среди ясного неба. Во всяком случае, так об этом написано в «Дочери адмирала». Читаем:

«…Прошло две недели. Однажды, заехав к Зое, чтобы вместе пообедать, Джек застал ее в слезах.

– Что случилось?

– Я уезжаю.

– Куда? Когда?

– Завтра. Мне сказали, что мне надо ехать на гастроли по черноморским городам. Выступать в госпиталях. Перед солдатами.

– Надолго?

– Не знаю. На три недели. Может, на месяц.

Джек приподнял ее мокрое от слез лицо и поцеловал.

– Я буду ужасно скучать, но ведь не навсегда же мы расстаемся.

Она взяла протянутый им платок.

– Мне эти дни покажутся вечностью.

– Нет, – сказал Джек. – Ты актриса, ты склонна все драматизировать. Ты будешь там так занята, что время пролетит незаметно.

Он не знал, что еще сказать ей в утешение. Что касается его самого, то он понимал, что говорит неправду. Мысль о расставании с Зоей причиняла боль, и чувство это было для него новым. Это озадачило: вся его жизнь состояла из одних расставаний – с женами, с детьми, с друзьями, с теми местами, которые он считал своим домом, – но никогда еще он не испытывал при этом боли.

– Я уже скучаю по тебе, – сказала Зоя.

– А я буду скучать до той минуты, пока ты не вернешься ко мне. – Джек снова поцеловал ее, заставив себя улыбнуться.

На следующее утро он проснулся в шесть и стал поспешно одеваться в темноте. В 7:30 за ней придет машина, вряд ли ему следует присутствовать при этом. Он изо всех сил старался не шуметь, и все же она пошевелилась во сне.

Одевшись, он наклонился к ней и поцеловал.

– Моя жена, – прошептал он.

У него дома все еще спали. Джек сел в гостиной на стул у рояля и стал смотреть, как над Красной площадью встает солнце. В это утро открывавшийся перед ним вид не тронул его. И хотя наконец пришла весна, город казался серым и холодным. Выкурив очередную сигарету, он посмотрел на часы. 7:35. Значит, она уже уехала. Москва вновь стала для него чужой.

Он услышал, как в спальне насвистывает что-то, одеваясь, один из его соседей. И тут же раздался резкий стук в дверь.

Джек бросился открывать. Почему-то он был уверен, это Зоя. Что-то произошло, и она не поехала на гастроли. Пришла сообщить ему эту новость. Но на пороге стоял сотрудник американского посольства.

– Капитан Джексон Р. Тейт? – мрачно спросил он.

Джек кивнул. Американец протянул ему конверт.

– Что это? – спросил Джек.

– Приказ о высылке вас из страны. Советское правительство объявило вас персоной нон грата. Вам следует покинуть Советский Союз в течение сорока восьми часов.

– Что? – Джек не поверил своим ушам. – В чем я провинился?

Американец покачал головой.

– Я не знаю, да и они не объясняли. Но приказ есть приказ.

– Ничего не понимаю.

– Мы тоже, но ничего не поделаешь. Я бы советовал вам сегодня же завершить все ваши дела. Морское ведомство уже уведомлено, вопрос о вашем новом назначении решается. Завтра утром вы получите предписание на этот счет.

Кивнув на прощание, сотрудник посольства удалился. Джек прошел в свою комнату и, ошеломленный, опустился на кровать. Он распечатал конверт и прочел вложенную в него бумагу. Ничего более того, что ему уже сообщил сотрудник посольства, она ему не сказала.

Закурив сигарету, он попытался обдумать случившееся. Даже у русских, которых он редко понимал до конца, должна быть какая-то веская причина для такого решения. Но какая? Связана ли она хоть как-то с его работой? Нет, в этом нет никакого смысла. Даже если они не хотят строить аэродром в Сибири, это не причина для выдворения его из страны. Они могут и дальше продолжать тянуть время, сваливая вину на других; делать все, чтобы чертов проект никогда не был осуществлен, что, собственно, сейчас и происходит.

Скорее всего, это каким-то образом имеет отношение к Зое. Да, это единственное разумное объяснение. Отослать ее на гастроли и в ее отсутствие вышвырнуть из страны ее возлюбленного. Таким простым путем знаменитую русскую кинозвезду уберегут от порочащей ее связи с американцем.

Он загасил сигарету. Как просто устроена жизнь в Советском Союзе, думал он. Все, что от вас требуется, это понять, что не надо ни о чем мечтать, не надо думать, не надо чувствовать, и все будет в порядке. Где вам жить, какую получать зарплату и, наконец, кого любить – все это решат за вас.

Как-никак Джексон Роджерс Тейт не русский. Его можно вышвырнуть из страны, но после войны он вернется и тем или иным путем добьется, чтобы они с Зоей оказались вместе.

Если бы только до отъезда увидеться с ней! Но это невозможно. Он достал из стола лист бумаги и написал (интересно, на каком языке – на русском, которого Тейт не знал, или на английском, которого якобы не знала Зоя? – Ф. Р.):

„Моя Зоечка!

Сегодня утром ты уехала на гастроли. Сегодня же утром мне вручили предписание покинуть твою страну. Никаких причин указано не было, тем не менее я должен покинуть страну в течение 48 часов. Я думаю, что твои гастроли и мое выдворение (придется тебе посмотреть это слово в словаре) были согласованы заранее – с целью разлучить нас. Хочу верить, что это не обернется для тебя бедой. Они просто не хотят, чтобы мы любили друг друга.

Но мы-то с тобой знаем, что это не в их силах. Я люблю тебя. В сердцах наших мы с тобой муж и жена.

Ты ведь знаешь, что я офицер военно-морских сил Соединенных Штатов и моя страна находится в состоянии войны с Японией, в которую скоро вступит и твоя страна. Я должен быть там, куда направит меня моя страна, ведь и ты поехала на гастроли ради своей страны. Так и должно быть.

Но будущее принадлежит нам. Пока мы любим друг друга, нас никому не разлучить. Верь в это, моя маленькая девочка, как верю я. Я вернусь к тебе.

Пока. I love you, я люблю тебя.

Джексон".

Заклеивая письмо, он заплакал. Затем надел куртку и вышел на улицу. Его поразил вид яркого солнца и спешащих по своим делам смеющихся людей.

Какое бесстыдство, весь его мир обрушился, а им хоть бы что.

Джек направился к ее дому. На всякий случай он поднялся к ее квартире и постучал в дверь. Ответа не последовало. Он хотел было подсунуть письмо под дверь, но передумал. Что, если его обнаружит Александра и порвет? Нет, надежнее оставить его в почтовом ящике.

Он спустился вниз и сложил письмо так, чтобы оно пролезло в щель запертого металлического ящика…»

Согласно книге, это послание не дойдет до Зои – чекисты раскурочат почтовый ящик и унесут письмо с собой. Кстати, делали это сотрудники НКГБ, которые ведать не ведали, что Зоя Федорова – это их агент «Зефир». Об этом знали лишь несколько человек в руководстве МВД: нарком Берия (МВД), нарком НКГБ (Меркулов), начальник контрразведки Федотов (1-е управление) и еще несколько контрразведчиков, «завязанных» непосредственно на «Зефира». Остальным знать это не полагалось.