Памела Трэверс - Московская экскурсия

Успех нашего расследования подталкивает сделать вывод, что Трэверс все-таки лукавила, утверждая, будто все персонажи книги вымышленные. Впрочем, она употребляет иное слово — «синтетические», т. е. собирательные. И это важно для решения следующей загадки, ставшей самым «крепким орешком».

В последней главе Памела Л. Трэверс подробно описывает свой визит к некоему А. Она не сразу попадает к нему в гости. Уже в конце пятой главы, отправляясь на прогулку по Москве, она говорит: «Пойду прогуляюсь и поищу А.». Про А. сказано, что это — важная общественная и литературная фигура: «Он семь раз директор. Член нескольких консультативных комитетов, секретарь писательского клуба и успешный драматург». Более того, Трэверс впечатлена еще и тем, что А. — «член партии». Кто это мог быть? Успешных и активных драматургов в то время было немало: Всеволод Иванов, Константин Тренев, Николай Эрдман. Членами партии были Владимир Киршон, Владимир Билль-Белоцерковский, Александр Афиногенов. А может, Хуберт Батлер посоветовал встретиться с Леонидом Леоновым — ведь он переводил его роман «Вор»? Нет, Трэверс пишет, что встретиться с А. ей посоветовал М. — неизвестный друг, оставшийся, видимо, в Англии (поскольку упоминается, что он ранее рассказывал ей о Невском проспекте), но снабдивший Трэверс бумажкой с адресом, которую она показывала всем встречным на улице, когда искала его дом. Впрочем, эта улика весьма слабая. Как мы уже заметили, Трэверс склонна запутывать следы и не боится поройлгротиворечить сама себе.

Гостья ведет с хозяином живую беседу без переводчика. Очевидно, тот достаточно хорошо знает английский — это важная подсказка. Английский язык знали как минимум два именитых драматурга того времени — Билль-Белоцерковский с 1911-го по 1917-й жил в США, а у Александра Афиногенова была жена американка.

Подсказкой может служить и то, что А. имел автомобиль. Это в те времена было редкостью. Известно, что как раз в 1932 году Александр Афиногенов привез автомобиль из заграничной поездки. Машина, возможно служебная, могла быть и у Всеволода Вишневского, ведь он был не только успешным литератором, но и занимал важные посты в Красной армии, так что вполне заслуживал подобной привилегии, однако подтверждения этому предположению нам найти не удалось.

Важным свидетельством является и описание квартиры писателя: «У него было две комнаты и кухня». Далее Трэверс добавляет штрихи к описанию дома, по которым можно судить, что это — дом-коммуна, где живут писатели и художники. Важная зацепка! Таких домов в Москве было наперечет — дом в Лаврушинском в 1932-м еще не был построен, может быть, речь идет о Первом писательском кооперативе в Камергерском переулке?

Кто из жильцов этого знаменитого дома мог принять у себя странную англичанку? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем это наверняка. Но позволим себе одну версию: а не мог ли это быть все-таки Всеволод Вишневский? В 1931 году он переехал из Ленинграда в Москву и поселился в доме писательского кооператива в Камергерском переулке, где как раз были двухкомнатные квартиры [96] «Здание состояло из двух частей, корпусов, расположенных перпендикулярно друг к другу. Корпус, выходящий окнами на переулок, имел двухкомнатные квартиры, объединенные общим коридором. Есть версия, что эта часть здания предназначалась под гостиницу, но возможно, это был дом-коммуна. В двухкомнатных квартирах была предусмотрена маленькая кухня без окон, а вот ванные комнаты запланированы не были. Позднее жильцы смогли установить их, перегородив небольшие прихожие. Дворовая часть здания, напротив, имеет четырехкомнатные квартиры с большими кухнями, ванными и просторными коридорами». URL: http://um . mos. ru/houses/dom_ pisatelskogo_kooperativa/. . Конечно, там жили и многие другие писатели — всего более сорока человек. Почему же мы предполагаем, что А. — это именно Вишневский? В поддержку данной версии говорят несколько обстоятельств.

Памела Трэверс упоминает, что А. «в скором времени собирается начать переводить на русский язык английские и американские книги». Между тем, есть свидетельства, что Всеволод Вишневский пробовал себя и в переводе, правда, немецких пьес. Более того, в 1925-1930 годах он занимался исследованием английского флота и опубликовал несколько работ на эту тему. Знакомые отмечали его особый интерес к международным событиям. Нельзя исключать и того, что с Всеволодом Вишневским мог быть знаком друг 3. переводчик Иван Алексеевич Лихачев. Хотя Трэверс и не упоминает его в числе гостей, но о нем пишет Хуберт Батлер, сообщая в том числе, что Лихачев — морской офицер и бывает в Ленинграде только зимой, а летом уходит в плавание. Вишневский был тесно связан с Балтийским флотом, возможно, что кто-то из офицеров, владевших английским языком, помогал ему в сборе материалов об Англии.

Всеволод Вишневский неоднократно заявлял о необходимости изучения современного западного искусства, его новых форм и признавался сам: «Изучение Запада веду неотступно» [97] Вишневский Всеволод . Письмо В. М. Киршону. Апрель 1933 // Собрание сочинений, т. 6. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1961. С. 433. . Он живо интересовался литературным процессом за рубежом, не пропускал новых переводов, читал некоторые книги и в оригинале. Известно, что он увлекался Джойсом. Вишневский писал, что в 1932 году «получил из заграницы» книгу Джойса [98] Там же. С. 433. — не Трэверс ли привезла ее ему?

Нет ли других резонов в пользу нашей версии? Есть — Всеволод Вишневский интересовался современной, наиболее авангардной литературой того времени и призывал изучать этот опыт, не отмахиваясь от него как от классово чуждого [99] «Несмотря на то что ряд критиков как-то грубо и подозрительно относится к огромной тяге к западной культуре и к западному материалу, я ни на минуту не собираюсь ослаблять в себе тяги, потому что диалектика учит тому, что сквозь мертвое может пробиваться живое». Там же. С. 431. . В этом случае молодая любознательная англичанка могла быть интересна Вишневскому и как источник ценных сведений по интересовавшему его предмету. По свидетельству Трэверс, А. спрашивал ее о Гертруде Стайн — писательнице, знакомой с большинством модернистов того времени — и даже «велел» гостье «по возвращении в Англию выслать ему полное собрание сочинений Гертруды Стайн».

Всеволод Вишневский — не только один из столпов советской драматургии того времени, но еще и активный общественный деятель, видный военный чин. В 1932 году он еще не был в полном смысле этого слова «членом партии», но явно был большевиком по духу и уже числился кандидатом в члены ВКПб. Вот и радушный хозяин, принимавший иностранную туристку, не только рад услышать от гостьи свежие новости о западной литературе, но и сам не прочь рассказать ей о достижениях советского искусства и доказать преимущества партийного руководства: Советское государство «избавляет художника от необходимости самостоятельно искать тему будущей работы. <...> для художника в Советской России есть три темы на выбор: падение царизма, революция и рождение нового человека (большевика)». Однако Трэверс не поддается агитации. Скептическая сдержанность гостьи еще больше распаляет А., и он предлагает ей совершить экскурсию и «посмотреть на писателей и художников».