Владимир Бояринцев - 1812. Полководцы Отечественной войны

Милорадович был награждён орденами святой Анны 1-й степени, святого Александра Невского. В кампанию 1805-го года командовал пехотной бригадой в армии М. И. Кутузова, неоднократно отличился в сражениях с войсками Великой Армии: при Амштеттене, Кремсе и Аустерлице, был награждён орденом святого Георгия 3-й степени и произведён в генерал-лейтенанты. В русско-турецкую войну участвовал в целом ряде сражений, и в возрасте 38 лет стал генералом от инфантерии. В 1810-м году Милорадович был назначен Киевским военным губернатором, в конце года стал Киевским военным губернатором.

С началом Отечественной войны 1812-го года Милорадовичу было поручено формирование резервного корпуса, этот 15-тысячный корпус присоединился в середине августа к действующей русской армии. В Бородинском сражении М. И. Кутузов поручил ему командование правым флангом русской армии, он успешно отбил все атаки французских частей.

Генерал М. А. Милорадович

В донесении императору М. А. Кутузов писал: «Войска, в центре находящиеся под командою генерала от инфантерии Милорадовича, заняли высоту, близ кургана лежащую, где, поставя сильные батареи, открыли ужасный огонь на неприятеля. Жестокая канонада с обеих сторон продолжалась до глубокой ночи. Артиллерия наша, нанося ужасный вред неприятелю цельными выстрелами своими, принудила неприятельские батареи замолчать, после чего вся неприятельская пехота и кавалерия отступила».

Вот какой портрет генерала Милорадовича оставил потомкам его адъютант Ф. Глинка: «Он, казалось, оделся на званый пир! Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти как в своём домашнем парке; заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал себе трубку, ещё спокойнее раскуривал её и дружески разговаривал с солдатами… Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху».

После Бородина Кутузов поручил Милорадовичу командование арьергардом русской армии. Умело сдерживал войска Мюрата, чем обеспечил беспрепятственный отход русской армии к Москве, а затем прикрывал её отход из Москвы, обеспечивал скрытность Тарутинского марш-манёвра Кутузова.

С именем Милорадовича связаны легендарные истории:

– В одном из боев авангард, которым командовал Милорадович, несколько раз атаковал французскую батарею и всякий раз оказывался отбитым. Тогда Милорадович зажал в кулаке дюжину солдатских Георгиевских крестов и бросил их на батарею, закричав: «Собирайте!» Солдаты ещё раз бросились в атаку, взяли батарею, и те, кто первыми ворвались на позицию, стали кавалерами ордена.

– Однажды Милорадовичу донесли, что Мюрат, находясь на французских аванпостах, под обстрелом русских егерей, пил шампанское. Тогда задетый за живое Милорадович приказал поставить впереди русских постов лёгкий походный стол, и не только выпил шампанского, но и съел обед из трёх блюд.

Естественно, на этом история подвигов Милорадовича не кончается, а повесть о нё будет продолжена ниже при рассказе об изгнании Наполеона из России и о европейских делах русской армии.

Пока же необходимо рассказать о смерти этого легендарного человека в 1825-м году.

Будучи генерал-губернатором Санкт-Петербурга, Милорадович поспешил на Сенатскую площадь с целью мирно пресечь выступление декабристов, но был ранен штыком поручиком Оболенским, затем в спину ему выстрелил из пистолета Каховский. Пуля была извлечена медиками, и Милорадович сказал: «Я уверен был, что в меня выстрелил не солдат, а какой-нибудь шалун, – потому что эта пуля – не ружейная». Ранение оказалось смертельным.

Надпись на надгробии генерала гласит: «Здесь покоится прах генерала от инфантерии всех российских орденов и всех европейских держав кавалера графа Михаила Андреевича Милорадовича. Родился 1771-го года октября 1-го дня. Скончался от ран, нанесённых ему пулей и штыком на Исаакиевской площади декабря 14-го дня 1825-го года в Санкт-Петербурге».

Ночь прекратила ужасное сражение, десятки тысяч трупов покрыли Бородинское поле, французы назвали это сражение «битвой генералов» по множеству выбывших из строя генералов. Русские войска лишились здесь Багратиона и других известных командиров.

На другой день Кутузов хотел возобновить битву, но по собранном ночью сведениям, оказалось, что русская армия потеряла половину своего состава. Хотя французы претерпели не меньший урон, было ясно, что продолжать битву нельзя. Кутузов отступил к Москве, что дало основание Наполеону провозгласить победу, хотя сами французы к ночи отступили на прежние позиции.

Ц. Ложье («Дневник офицера Великой армии в 1812 г.» М., 1912) так описывал свои впечатления после битвы: «Утром мы были изумлены: русская армия исчезла. Какое грустное зрелище представляло поле битвы! Никакие бедствия, никакое проигранное сражение не сравняется по ужасам с Бородинским полем, на котором мы остались победителями… Все потрясены и подавлены.

…Пасмурное небо гармонирует с полем битвы. Идёт мелкий дождь, дует резкий однообразный ветер, и тяжёлые чёрные тучи тянутся к горизонту. Всюду огромное уныние».

По существующим в то время представлениям, армия, покинувшая поле сражения, считалась проигравшей.

Ермолов писал о Бородинском сражении: «Российское войско в сей день увенчало себя бессмертною славою! Превосходство сил неприятельских по необходимости покоряло его действиям оборонительным, которые не сродны свойству русского солдата и мертвят дух его; потеря многих отличных начальников, всё казалось согласующимся против его пользы: но, невзирая на это, конечно, не было случая, в котором бы оказано было более равнодушие к опасностям, более терпения и твёрдости, решительнейшего презрения к смерти» (В сб. «Бородино. Документы, письма, воспоминания». М., 1962).

Н. Муравьёв: «Таким образом кончилось славное Бородинское побоище, в котором русские приобрели бессмертную славу… Государь приказал выдать каждому рядовому и унтер-офицеру по пяти рублей в награждение, и добродушные солдаты наши приняли с благоговением сию монаршую милость» («Записки», Русский архив, М., 1885).

Узнав о потерях, Кутузов не стал возобновлять на следующий день сражения. Даже в случае успеха и наступления его армии положение русских оставалось шатким. Они не располагали на участке от Москвы до Смоленска никакими запасами (все склады делались в Белоруссии, где вначале предполагалось вести войну).