Сергей Девятов - Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 2

Вторым камердинером великого князя стал некто Датский, о котором один из воспитателей писал, что он «был сначала хорош, умел служить, смотрел за имуществом, но потом он загордился, зазнался и был всегда несносен и к великим князьям и ко мне» 499.

Когда наследник-цесаревич Николай Александрович в 1891 г. отправился в кругосветное плавание, Александр III в письмах регулярно сообщал сыну семейные новости. В апреле 1891 г. он упомянул в письме к сыну: «Умер мой бедный гардеробщик Брылов!» 500А ранее в одном из писем Александр III просил сына кланяться «от меня Радцигу и Шалберову» 501, которые были камердинерами Николая II с его детских лет. Когда Радциг умер, Николай II записал в дневнике 3 октября 1913 г.: «Вчера в Петербурге скончался мой старый верный друг – Радцих, прослуживший у меня лично с 5 мая 1877 года!» Из текста следует, что Радциг был одним из дворцовых слуг со стажем, ведь он находился лично при царе на протяжении 36 лет. У Николая II были все основания назвать камердинера «старым верным другом», поскольку он ходил за Николаем II с девятилетнего возраста и умер, когда его воспитаннику было уже 45 лет.

С конца 1840-х гг. у старшего сына Александра II – великого князя Николая Александровича служил камердинером некто Костин. Он оставался на службе буквально до последнего дня жизни цесаревича – до апреля 1865 г. После смерти цесаревича Костин стал камердинером Александра II.

Граф С. Д. Шереметев в своих воспоминаниях несколько страниц посвятил камердинерам Александра III. Это достаточно редко встречается в мемуарной литературе, поскольку на фоне царя фигура камердинера, по мнению многих, была достойна в лучшем случае мимолетного упоминания. По словам мемуариста, он «остановился на камердинерах потому, что это вовсе не ничтожно. Характер человека познается всего лучше людьми, занимающими такие должности» 502. Граф отметил, что застал в 1860-х гг. при Александре III старого камердинера его детства Кошева: «Толстый, неповоротливый старик, вечно не в духе, он отличался враждебностью ко всем адъютантам» 503.

После смерти камердинера Кошева его место занял Миллер, «добродушнейший человек и добрейший. Он уже при Кошеве считался вторым камердинером, на его же место поступил Вельцин. Оба они всего более оставались при Александре Александровиче. Последний в особенности хорошо изучил его привычки и был чрезвычайно сметлив, ловок, энергичен и догадлив. Совершенная противоположность ему был Миллер. Камердинер – лицо очень значительное для адъютанта. Через него иное докладывается, через него передаются иного вещи или письма, и сметливый камердинер всегда удобен. Он знает, когда и в какое время доложить, чего никак не соображал добрейший Миллер. К нему цесаревич и цесаревна относились всегда чрезвычайно ласково, ценя в нем действительное радушие. Когда у него сделался рак в носу, он еще больным долго продолжал свою службу. На носу у него висела тряпочка, и впечатление было тяжкое, но, не желая его огорчить, его не отдаляли до последней возможности. Цесаревич искренне был огорчен его кончиною. Бывало, спросишь Миллера: «Доложите, нужно видеть Его Величество». «Теперь нельзя, – мягко отвечает он. – Они заняты, они в wassercloset». Он иначе не говорил, как «васерклозет». Вельцин был всегда со мною очень вежлив и никогда не позволял себе никаких выходок, свойственных иногда царским камердинерам. Вообще должен сказать, что общий характер прислуги цесаревича всегда был вежливый. Наоборот, прислуга цесаревны склонна к грубости. Между последними первое место по значению и нахальству занимал Дине. Женившись на ее девушке (привезенной из Дании), известной Nitmann, он занял присущую позицию. Вельцин сопровождал цесаревича в походе 1877 г. и там был безукоризнен. Последним камердинером был Гемпель (после смерти Вельцина), который ухаживал за цесаревичем в последнюю болезнь. Простой и добрый человек, я видел его в роковую минуту; на нем лица не было… Та же ровность отличала цесаревича и по отношению к прислуге, так и звучит у меня в ушах громкий, отчетливый голос, раздающийся из походной кибитки: «Вельцин!». Последний являлся с неумолимою точностью и невозмутимым спокойствием» 504.

О камердинере Александра III Вельцине было достаточно широко известно в Петербурге. Более того, камердинер, будучи близок к царственной особе, воспринимался как человек с влиянием. Одна из мемуаристок упоминала в дневнике 30 ноября 1889 г.: «Камердинер государя Вельцин пользуется царским большим доверием, творит много добра, но государь ему всегда говорит: «Чтобы Воронцов не знал» 505. Имеется в виду ближайший соратник Александра III министр императорского двора граф И. И. Воронцов-Дашков. И мемуаристка, конечно преувеличивая, ставит влияние царского камердинера на одну доску с всесильным министром императорского двора.

Камердинеры занимали свои должности буквально пожизненно. При этом за верную многолетнюю службу на их немощность закрывали глаза. Фактически за них работало «подрастающее поколение», которое, надо заметить, молодым назвать было трудно. Еще до смерти Радцига в 1913 г. у Николая II появились новые камердинеры: Никита Кузьмич Тетерятников, Терентий Иванович Чемодуров (1849–1919) и Алексей Егорович Трупп (1856–1918). Как известно, камердинер А. Е. Трупп был расстрелян вместе с царской семьей в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге в июле 1918 г., и в настоящее время его останки покоятся вместе с его хозяевами в усыпальнице Петропавловского собора.

Одной из самых экзотических должностей при императорском дворе была должность придворного арапа. Традиция включения арапов в число дворцовой челяди европейских монархических дворов восходит ко временам Крестовых походов. Именно с тех времен мощные темнокожие телохранители в роскошных одеждах стали неотъемлемым атрибутом торжественных дворцовых приемов. В России при царском дворе арапы, видимо, появились еще во второй половине XVII в., а к началу XVIII в. их присутствие при дворе стало привычным. Этих арапов дарили русским царям восточные владыки, их вывозили из Европы русские вельможи.

В словаре В. И. Даля сказано: арап – это «по природе, по племени чернокожий, чернотелый человек жарких стран, особенно Африки», и подчеркивается, что «арапа нельзя смешивать с арабом». Одновременно приведено второе значение этого термина: «При дворе это должность, занимаемая иногда и белым служителем; придверник, припорожник». Это очень интересное уточнение: дело в том что содержание дворцовых арапов было весьма высоким, и поэтому многие белые придворнослужители стремились стать «черными» и занять должность арапа. Вероятно, в этом случае вопрос решался с помощью банальной сажи или каких-либо красителей. Весьма примечательным было и то, что при Петре I для толковых арапов были открыты и карьерные возможности. Всем известна судьба «арапа Петра Великого» – Ганибалла, который стал генерал-аншефом, инженером и дворянином.