Игорь Ефимов - Джефферсон

— И съезжу в Европу, и изучу итальянский язык, и усовершенствуюсь в греческом, и выдам замуж сестёр… Всё это мы уже слыхали много раз. Кстати, насколько я себе представляю ваши отношения с матушкой, она, скорее всего, не переедет сюда?

— Скорее всего, останется в Шедуэлле. Её флигель почти не пострадал.

— Простите мне мой цинизм, но, видимо, именно это я имел в виду, когда писал, что и у пожаров могут быть полезные последствия.

Весна, 1770

«В Бостоне толпа, вооружённая палками, дубинками и камнями, окружила группу британских солдат. Один из них, получив удар камнем, не выдержал и выстрелил, и шестеро товарищей последовали его примеру. Трое из нападавших были убиты, шестеро опасно ранены. Немедленно смятение охватило весь город. Страсти разгорелись до такой степени, что только удаление гарнизона и уговоры умеренных людей удержали жителей от прямого восстания. Капитан, который командовал отрядом, открывшим огонь, и восемь его солдат были заключены в тюрьму и затем подвергнуты суду. На суде подтвердилось, что солдатам угрожали, что их оскорбляли и забрасывали камнями, прежде чем они открыли огонь. Капитан и шестеро рядовых были оправданы, двое признаны виновными в человекоубийстве. Процесс этот принёс честь адвокатам подсудимых, Джону Адамсу и Джозайе Куинси, и присяжным, которые сумели сохранить объективность вопреки нажиму общественного мнения».

Июнь, 1770

«Среди бостонцев только и разговоров, что о приближающемся британском флоте и солдатах, о кораблях и армии, о том, что прибудет десять полков и много линейных кораблей.

Если нас попробуют согнуть при помощи вооружённой силы, что станет делать народ? Будет ли он сопротивляться ей? В Салеме обедал с незнакомцем, который не назвал своего имени. Выглядел он джентльменом, ему прислуживал слуга-негр. Видно было, что он разбирается в американских событиях, говорил, что, приехав из Лондона по торговым делам, побывал уже в Мэриленде, Филадельфии, Нью-Йорке и так далее. Ещё год, сказал он, и американцы снова станут послушными, как ягнята. Не смогут они обходиться без Великобритании, не осилят своей тяги к роскоши».

Лето, 1770

«Только после реставрации Стюартов парламент в Лондоне узурпировал право выпускать законы для американских колоний, которого он ранее не имел. Какое-то время мы подчинялись этой узурпации, частью по невежеству, частью по невнимательности, а частью по слабости и неумению сопротивляться. Я надеюсь, что со временем наши права будут осознаны и мы будем уравнены в них с другими подданными британской короны. Пока же я призываю исключить из печатных публикаций и официальных обращений такие выражения, как высшая власть парламента или подчинённое положение американских ассамблей парламенту. Нельзя мириться с положением, при котором жители одной части королевских владений становятся господами над жителями другой. Англия и Шотландия долго были отдельными государствами под властью одного короля, и это никогда не означало, что лондонский парламент может управлять Шотландией».

Джефферсон опустил книгу на колени и потянулся к стакану с оранжадом. Веранда была ещё в тени, и жара здесь не слишком донимала, но от чтения вслух в горле у него всегда пересыхало очень быстро. Стакан с лёгким стуком отклеился от стола, оставив липкий круглый след. Марта Скелтон перевязала пучок отобранной сушёной травки, подняла голову и сказала с улыбкой:

— Как символично, что вы остановились именно на этом месте. «Миру не бывать!» — это скоро станет любимым кличем виргинских мужчин. Но скажите, нет ли всё же опасности, что тайная война перейдёт в открытую?

— Американских патриотов вы готовы уподобить духам ада? Премного благодарен. Впрочем, с этим сравнением я ещё готов примириться. Но я никогда не соглашусь сравнить Георга Третьего с Творцом.

— Любая метафора имеет свои пределы. Если растягивать её до бесконечности, она, конечно, превратится в глупость.

— Судя по всему, английский кабинет одумался и идёт на попятный. Но мне сдаётся, они так и не поняли причин нашего возмущения. Им кажется, будто нами движет исключительно корысть и жадность. Отменив все пошлины и оставив лишь крохотную пошлину на чай, они воображают, что откупились от нас деньгами. В то время как речь идёт именно о принципе. «Никакого обложения без представительства». Будем читать дальше?

— Нет, давайте отдохнём от Мильтона. Расскажите лучше, как дела в Монтичелло? Как подвигается строительство?

— Вы хотите пересадить меня с одного любимого конька на другого? С политики на архитектуру?

— А потом ещё и на садоводство.

— Может быть, сейчас рано говорить, но, кажется, сад на южном склоне принялся превосходно. Видели бы вы его весной в цвету. В низине я сейчас высаживаю фиги, гранаты, орех. Всё пошло гораздо быстрее с тех пор, как я перебрался в законченный осенью павильон. Мы уже заложили фундамент главного здания и скоро примемся за стены.

— Я слышала, зимой вы даже принимали гостей.

— О, в моём павильоне есть всё необходимое для жилья — гостиная, кухня, холл, спальня, кабинет. Правда, всё это пока в одной комнате. Так что гостям моим после обеда приходится искать ночлега в Шарлоттсвилле.

— Не в Шедуэлле?

— Там всё ещё слишком тесно. Люси после замужества уехала, зато подросли близнецы и заполнили своей беготнёй весь дом. Иногда приезжает сестра Марта с детьми. Да и Элизабет не круглый день сидит в своей комнате.

— Бедняжка. Как она?

— По-своему счастлива. Подолгу может сидеть перед зеркалом, примерять наряды. Сестры дарят ей старые шляпы, бусы, браслеты. Считать она так и не выучилась, но помнит, где лежат её сокровища, и готова искать потерявшуюся брошку часами. В общем, беспокойства от неё немного. Только иногда, испугавшись чего-нибудь, она начинает кричать и биться. Негры её любят.

— Интересно, замечали вы сами, что ваши рассказы о Шедуэлле, о семье, о детстве похожи на очень подробную, скрупулёзную, изящно вырисованную карту с большим белым пятном посредине?