Игорь Ефимов - Джефферсон

Таковы были его «радости домашней жизни» этой весной.

В мае военная ситуация стала катастрофической. Корпус лорда Корнуоллиса соединился с бригадой Бенедикта Арнольда, и таким образом численность британской армии в Виргинии достигла семи тысяч. Генерал Лафайет имел только три тысячи, и он умело маневрировал этими полками, угрожая британцам то в одном месте, то в другом, но тщательно избегая решительного сражения, которое могло бы обернуться полным разгромом. Он даже сумел не допустить вторичного захвата Ричмонда, однако выбить врага из колонии — на это нужна была более серьёзная сила.

В конце мая Джефферсон наконец пересилил себя и воззвал о помощи к самому Вашингтону. «Дорогой сэр, — писал он, — кроме пехоты и кавалерии противника, оперирующих на территории нашего штата, нам противостоят соединённые силы британцев и индейцев на западной границе, против которых, как вам известно, мы должны держать там около трёх тысяч ополченцев. Также суда врага, поднимающиеся по нашим рекам, разоряют прибрежные поселения и не дают возможности различным графствам оказывать помощь друг другу. Я не могу судить о том, как обстоят дела в других частях Союза, общая картина видна только Вам и только Вы можете решать, существует ли сейчас возможность прийти на помощь Виргинии, которая все эти годы посылала свои войска сражаться на территории других штатов. Однако если бы Вы смогли появиться среди нас в этот трудный момент, это воодушевило бы войска и вернуло всему населению веру в возможность победного исхода нашей борьбы».

Небо уже посветлело, когда Джефферсон оставил попытки заснуть, оделся и вышел в сад. Листья на саженцах персиковых деревьев поблёскивали каплями росы, невидимые корни наливались в глубине соками удобренной навозом земли. Огуречные плети уверенно обвивали натянутые для них шпагаты, но грядки зеленели свежими ростками сорняков. Надо будет сегодня послать работниц на прополку.

Вдруг снизу раздался топот копыт. Кто бы это мог быть в такую рань?

Всадник появился из-за поворота дороги внезапно. Бока его коня были исхлёстаны, да и сам ездок выглядел не лучше: казалось, он проделал долгий путь, на котором то ли встречные кусты безжалостно хлестали его по лицу и рукам, то ли мстительные эринии гнали плётками за неведомую вину. Завидев Джефферсона, он подскакал к нему, спрыгнул с седла, сорвал шапку:

— Сэр! Капитан шестнадцатого полка виргинской милиции Джон Джут!

Тонкий голос и внешняя моложавость плохо сочетались с мощной фигурой и высоким ростом утреннего визитёра. Он тяжело дышал, под глазами темнели круги. Видимо, за долгий путь ноги его отвыкли нести груз могучего тела. Пошатнувшись, он ухватился одной рукой за шею коня, другой — за седло.

— Я, кажется, знаком с вашим отцом, — сказал Джефферсон. — Он был среди жителей нашего графства, подписавших петицию против короля, — так?

— Совершенно верно: Джон Джут-старший. Моя семья живёт в Шарлоттсвилле. Отец владеет таверной «Белый лебедь», ведёт и другой бизнес.

— Вижу, что вам пришлось скакать всю ночь, капитан Джут. Что-нибудь случилось?

— Вчера вечером я был в таверне в сорока милях отсюда, в графстве Луиза. Большой отряд британских драгун остановился там на короткий привал. Мне удалось подслушать их разговоры. Из них мне стало ясно, что это не просто сторожевое подразделение. Отряд направляется в Шарлоттсвилл. Ему дано задание захватить правительство Виргинии. Включая и губернатора. То есть вас.

— Благодарю вас, капитан. Я немедленно пошлю гонца к генералу Лафайету с просьбой прислать войска для защиты членов ассамблеи.

— Сэр, боюсь, на это нет времени. Драгуны могут быть здесь с минуты на минуту.

— Вы же сказали, что они остановились на ночлег. Наверное, они только-только проснулись.

— Не на ночлег — на привал. Их ведёт подполковник Тарлтон. Он знаменит своими стремительными марш-бросками. От семидесяти до восьмидесяти миль за сутки. Мне пришлось пользоваться боковыми тропинками, которые я хорошо знаю. Но они-то поедут по главной дороге, что гораздо легче и быстрее. Я должен немедленно скакать дальше, чтобы предупредить наших законодателей в Шарлоттсвилле.

— Неужели вы не дадите себе и коню передохнуть? Хотя бы освежиться стаканчиком мадеры?

Джут помотал головой, нащупал ногой стремя, с трудом перебросил усталое тело в седло.

— Никак не могу, сэр. И настоятельно взываю к вам: покиньте свой дом немедленно. Уверен, что подполковник Тарлтон имеет хорошие карты и найдёт дорогу сюда. Заполучить такого пленника, как вы, — большой соблазн для него.

Джут ускакал.

Джефферсон посмотрел ему вслед, потом пошёл к дому.

Как всегда, приближение опасности не подхлёстывало его, а, наоборот, притормаживало, заставляло вглядеться в контуры угрозы, чтобы не поддаться первому импульсу, не впасть в панику. Кроме того, уязвлённая гордость тоже подавала свой голос. Он просто устал убегать. Последние полгода он только и делал, что спасался бегством от безжалостного и непобедимого врага. Неужели прав был фон Штойбен и такова была плата за строгое следование идеалам свободы и справедливости в разгар беспощадной борьбы?

Так или иначе, первым делом надо было отправить семью в укрытие. Он подозвал Джеймса Хемингса, коловшего дрова у бокового входа, и велел ему запрягать фаэтон. Сам с тяжёлым сердцем поднялся в спальню жены. Видимо, Марта услышала топот коня утреннего гостя, всё поняла и уже одевала детей. Она повернула к нему застывшее лицо и спросила голосом сдавленным и усталым:

— Опять? Куда теперь? На край земли?

— Джеймс отвезёт вас в поместье полковника Картера. К обеду я присоединюсь к вам. Со дня на день меня должны освободить от должности губернатора, и тогда мы все вместе уедем в Поплар-Форест.

— А что будет здесь? Британцы, которых мы принимали в качестве пленных гостей, въедут сюда хозяевами?

— Надеюсь, этого не случится. Но получено сообщение, что их войска продвинулись довольно близко. Нам следует принять меры предосторожности.

— Мне не жалко, если они разграбят наше имущество. Но если они угонят и распродадут наших негров — это будет для меня невыносимо. Вот уж кто будет страдать без всякой вины!

Чёрные страдают без вины, вся вина лежит на белых — сколько раз ему приходилось выслушивать эту сентенцию! И сдерживать себя, скрывать боль и раздражение. Причём вина вторгшихся британцев, врагов, в глазах Марты была явно меньше вины американцев, затеявших безнадёжную борьбу.

Джефферсон вздохнул, поднял на руки Полли, отнёс её вниз, усадил в фаэтон.

— А где Салли? — захныкала девочка. — Я хочу, чтобы и Салли поехала с нами.

Пришлось вызывать из хижины Салли Хемингс, а заодно уж и кухарку Мэри. Роберт и Джеймс взобрались на козлы. Нагруженные рессоры издали протестующий скрип, но выдержали. Колёса оставили глубокий след на мокром песке.