Вадим Парсамов - Декабристы и русское общество 1814–1825 гг.

Его арестовали позже других. 30 декабря у следствия собралось достаточно доказательств его принадлежности к тайному обществу, но только 3 января был подписан приказ об аресте [762]. Верховный уголовный суд толком так ничего и не смог инкриминировать Фонвизину, кроме того, что в его присутствии велись разговоры о цареубийстве, которого он никогда не одобрял. Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы приговорить его к 12 годам каторги. Позже срок был сокращен до 8 лет. Наталья Дмитриевна Фонвизина, оставив двух детей матери, весной 1828 г. приехала к мужу с Сибирь. По окончании каторги Фонвизины сначала были поселены в Енисейске, потом в 1835 г. переведены в Красноярск и, наконец, в 1838 г. осели в Тобольске, где провели пятнадцать лет. В Тобольске жизнь Фонвизиных, претерпевших немало трудностей и испытаний, вошла в нормальное русло. К неугасаемому чувству, связывающему супругов, добавился материальный достаток, семейный очаг и т. д. Для Фонвизина это стало временем напряженной интеллектуальной работы. В этот период он сформировался как политический и социальный мыслитель, публицист и историк. В его сибирских произведениях отчетливо противопоставляются две смысловые парадигмы: политическая и социальная. В рамках каждой из них одни и те же вопросы нередко приобретают различное решение. В первую очередь это касается основной для Фонвизина, как и для многих отечественных мыслителей, проблемы «Россия и Запад».

В кругу политических сочинений Фонвизина главное место занимает «Обозрение проявлений политической жизни России», написанное на рубеже 1840–1850-х гг., что не исключает более раннего обдумывания рассматриваемых в ней проблем: «Много обдумывал я события, которые здесь представил» [763]. По своему жанру «Обозрение» представляет сложный сплав исторического исследования, публицистического трактата и мемуарных свидетельств. Внешним толчком к написанию «Обозрения» послужило чтение «Философской и политической истории России» французских авторов Эно и Шено [764]. Это произведение, не имеющее самостоятельного научного значения и написанное авторами, не знающими русского языка, на основе «Истории России» Левека [765]и французского перевода «Истории государства Российского» Карамзина, вероятно, оживило в памяти автора старые споры декабристов вокруг карамзинской концепции русской истории [766]. Поэтому неслучайно практически все сочинение Фонвизина посвящено полемике с запиской Карамзина «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях». Главная идея записки Карамзина, как известно, заключается в утверждении самодержавия как спасительной силы российской истории: «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием» [767]. В «Истории государства Российского» и в цитируемой записке Карамзин исходит из представления о том, что древняя Русь со своими исторически сложившимися институтами «мудрого самодержавия» была вполне европейской страной и при этом отличалась большей самобытностью, чем вся послепетровская Россия – подражательная и мало похожая на европейское государство. Сохраняя в целом это противопоставление древней Руси как европейского государства и новой России как идущей по ошибочному пути политического развития, Фонвизин насыщает его иным содержанием.

В политической истории России он выделяет три основных периода. Первый – домонгольский, когда «русские были на высшей степени гражданственности, нежели остальная Европа». Европейскому феодализму автор противопоставляет политическую и гражданскую свободу России: «общинные муниципальные учреждения и вольности были в древней России во всей силе, когда еще Западная Европа оставалась под гнетом феодализма» [768]. Этим тезисом Фонвизин иллюстрирует популярную в декабристских кругах мысль Мадам де Сталь о том, что «свобода стара, а деспотизм нов» (C’est la liberté qui est ancienne, et le despotisme qui est moderne) [769]. Явно цитируя де Сталь по памяти, Фонвизин несколько переиначил ее выражение: «C’est le despotisme qui est nouveau, et la liberté qui est ancienne» [770]. «Рабство политическое» и «рабство гражданское» возникли в России «постепенно и насильственно вследствие несчастных обстоятельств» [771]. Под этими обстоятельствами подразумевается монголо-татарское нашествие. Но и после нашествия Россия сохраняла относительно свободное политическое устройство: «Дух свободы живуч в народах, которых он когда-нибудь одушевлял, не вовсе замер он и наших предках даже и под игом татар» [772].

Второй период русской истории Фонвизин определяет как аристократический, что «подтверждается формулою, которою начинались все правительственные акты того времени: бояре приговорили, и царь приказал» [773]. Если древнее вече являлось, по Фонвизину, выражением воли всего народа, то боярская дума и земские соборы выражали интересы в первую очередь боярства. Но вместе с тем «бытие в России государственного собора, или земской думы, имеет характер чисто европейский – никогда ничего подобного не бывало у народов Азии, оцепенелых в своей тысячелетней неподвижности» [774]. Итак, Россия сначала опережала Европу, потом, отстав из-за монголо-татарского ига в сфере просвещения, еще какое-то время оставалась европейской страной в плане государственного устройства.

Настоящий деспотизм в России распространяется в третий исторический период, открывающийся петровскими преобразованиями. Европеизация России, проводимая Петром, по мнению Фонвизина, была лишена внутреннего содержания и направлялась лишь на увеличение материальной силы государства. «Дух законной свободы и гражданственности был ему, деспоту, чужд и даже противен» [775]. В этом отношении «Петр Великий едва ли не уступает отцу своему, который, по крайней мере, оставил России Уложение – кодекс, и по сию пору имеющий силу» [776].

Всю русскую историю от Петра I до восстания декабристов Фонвизин рассматривает как борьбу правительственного деспотизма и попыток установить конституционное правление. Поэтому ключевыми моментами послепетровской истории являются попытка верховников ограничить власть Анны Иоанновны при ее вступлении на престол, конституционный проект Н. И. Панина – Д. И. Фонвизина [777], заговор против Павла I [778]. И наконец, наиболее подробно Фонвизин останавливается на либеральных преобразованиях царствования Александра I. Высоко оценивая моральные качества царя («Нельзя не удивляться, что Александр, воспитанный бабкою своею, Екатериною II, зараженной неверием энциклопедистов, и посреди сладострастного и равнодушного к вере двора всю жизнь свою сохранил религиозные убеждения и истинную набожность» [779]), автор не сомневается в его искренней приверженности к либеральным идеям своего времени и стремлении преобразовать «азиатскую деспотическую державу <���…> в правильную европейскую монархию» [780]. Доказательство этому Фонвизин видит в серии политических мероприятий, начиная с деятельности Негласного комитета вплоть до Варшавской речи царя 1818 г., в которой декларировалось намерение «даровать благотворное конституционное правление всем народам, вверенным провидением моему попечению» [781].